Индульгирование

Материал из энциклопедии Чапараль
(перенаправлено с «Зона комфорта»)
Перейти к: навигация, поиск

Индульгирование (англ. indulge — потворствовать, давать себе волю)

... ты индульгируешь своим способом, точно так же, как они - своим. Она сказала, что Паблито ноет и жалуется, и играет слабовольного человека. Бениньо играет застенчивого человека, который не может даже поднять глаза. Нестор играет мудреца, - того, кто все знает. Лидия играет крутую женщину, которая может сокрушить взглядом кого угодно. Хосефина была ненормальной, на которую нельзя было положиться. Роза была раздражительной девицей, которая кусала москитов за то, что они кусают ее. А я был дураком, который приехал из Лос-Анжелеса с блокнотом и кучей нелепых вопросов. И всем нам нравилось вести себя так, как мы привыкли.

Содержание

Цель

Свободный и текучий тональ на пути воина

– Пиши, пиши, – дружески подтолкнул меня дон Хуан. – Скажем, твоя записная книжка – это единственная магия, которая у тебя есть. Разорвать ее – это еще один способ открыть себя навстречу твоей смерти. Это будет еще одним взрывом гнева, ярким взрывом в лучшем случае, но не изменением. Воин никогда не покидает острова тональ. Он использует его.

Он указал вокруг меня быстрым движением руки, а затем коснулся моей записной книжки.

– Это твой мир, и ты не можешь отказаться от него. Бесполезно сердиться или разочаровываться в самом себе. Все, что в данном случае происходит – это то, что твой тональ ушел в свою внутреннюю битву. Битва внутри собственного тоналя – это одно из самых безумных состязаний, какие только можно представить. Плотная (tight – сжатый, плотный, аккуратный, строгий, твердый, требовательный) жизнь воина предназначается для того, чтобы закончить эту битву. Для начала я обучил тебя, как избегать опустошенности и измотанности. Теперь в тебе больше нет войны. Нет в том смысле, в каком она была, потому что путь воина – это сначала гармония между действиями и решениями, а затем гармония между тоналем и нагуалем.

В течение всего времени, что мы знакомы, я говорил, обращаясь как к твоему тоналю, так и к твоему нагуалю. Именно таким способом должны даваться инструкции.

Сначала следует разговаривать с тоналем, потому что именно тональ должен уступить контроль. Но он должен сделать это с радостью. Например, твой тональ без особой борьбы уступил часть своего контроля, потому что ему стало ясно, что в противном случае твоя целостность была бы разрушена. Иными словами, тональ должен отказаться от таких ненужных вещей, как самозначительность и потакание себе (индульгирование), которые лишь погружают его в скуку. Но проблема в том, что тональ цепляется за все это, хотя он должен был бы радостно избавиться от подобной мути. Следовательно, задача состоит в том, чтобы убедить тональ стать свободным и текучим. Прежде всего, магу необходим сильный, свободный тональ. Чем сильнее он становится, тем меньше цепляется за свои действия и тем легче его сжать. В сущности, сегодня утром произошло вот что. Я увидел возможность сжать твой тональ – ты был рассеян, торопился, не думал, и я воспользовался этим моментом, чтобы тебя толкнуть.

Текучесть

Иными словами, тональ должен отказаться от таких ненужных вещей, как самозначительность и потакание себе (индульгирование), которые лишь погружают его в скуку. Но проблема в том, что тональ цепляется за все это, хотя он должен был бы радостно избавиться от подобной мути. Следовательно, задача состоит в том, чтобы убедить тональ стать свободным и текучим. Прежде всего, магу необходим сильный, свободный тональ. Чем сильнее он становится, тем меньше цепляется за свои действия и тем легче его сжать.

Сновидение

HE: <Опасно ли заниматься вторыми вратами сновидения без наставника? Дон Хуан говорил, что неорганические существа имеют хищническую природу.>

ТА: Нет, вам не нужен наставник, если у вас есть трезвость (sobriety) и контроль (control). Вы должны знать что вы делаете, потому, что вы проходите эти врата в одиночку.

Женщинам не нужно волноваться потому, что они достаточно текучи (fluid) и они просто втекают или вытекают. Их точка сборки движется (move). Вселенная имеет женскую энергию в основе (basically). Хищников, неорганические существа, больше интересует мужская энергия.

Но... Опасность кроется в том, что вы можете быть захвачены (trapped), если вы индульгируете, если вы не делали перепросмотр и вы недостаточно текучи, чтобы не индульгировать в эмоциях, таких, как страх или привязанность (affection). Неорганические существа удовлетворяют (cater — угождают, потворствуют, обслуживают) ваши эмоции, они дают вам то, что хотите.

В действительности неорганические существа — это энергетические образования, мы не должны думать о них, как о существах из внешнего космоса. Они — энергия, которая ищет энергию. Если вы полны (totally) индульгирования, не делали перепросмотр, у вас нет контроля, то вы в большей или меньшей степени являетесь жертвой (victim).

Для примера, в обычной жизни, мы называем это "синдром бедной дитятки" (poor baby syndrome) — это когда вы постоянно <чувствуете себя> жертвой с которой люди делают, что хотят и мир не даёт вам того-то и того-то. И вот, с ощущением поражения (defeatist attitude) вы идёте сновидеть, вы приносите это в сновидение.

Способы индульгировать

Потакание желаниям

– Ты можешь мне четко сказать, что такое воля? Это что – устремление, вроде мечты Лусио заполучить мотоцикл?

– Нет, – мягко произнес дон Хуан и усмехнулся. – Это – не воля. Лусио просто индульгирует. <...>

Самоограничение

Самоограничение - самый худший и самый злостный вид потакания себе.

<...> Стать отшельником - значит потакать себе, своей слабости. Отшельник не отрекается, он насильно загоняет себя в пустыню, принуждая к затворничеству, или бежит от женщины, трудностей, полагая, что это спасет его от разрушительного действия сил жизни и судьбы. Но это - самообман. Только мысль о смерти может дать человеку отрешенность, достаточную для того, чтобы принуждать себя к чему бы то ни было, равно как и для того, чтобы ни от чего не отказываться. Но это - не страстная жажда, а молчаливая страсть, которую воин испытывает к жизни и ко всему, что в ней есть.

– Как ты думаешь, я могу тренировать волю, например, отказываясь от чего-то?

– Например, от того, чтобы задавать вопросы, – съязвил дон Хуан.

Тон его при этом был настолько въедлив, что я даже перестал писать и поднял на него глаза. Мы оба рассмеялись.

– Нет. Отказывая себе в чем-либо, человек индульгирует. Я не советую делать ничего подобного. Поэтому и позволяю тебе спрашивать – все, что ты пожелаешь. Если бы я потребовал от тебя прекратить задавать вопросы, ты мог бы покоробить свою волю, пытаясь выполнить мое требование. Индульгирование в отказе от чего-либо – наихудшее из всех. Оно заставляет нас верить, что мы делаем нечто значительное, когда, на деле, мы лишь фиксированы внутри самих себя. Перестать задавать вопросы – это не та воля, о которой я говорю. Воля – это сила, и как таковая она требует контроля и настройки, на что требуется время. Мне это известно, поэтому в отношении тебя я терпелив. Когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, я был не менее импульсивен, чем ты. Тем не менее, я изменился. Наша воля работает вопреки нашему индульгированию. Твоя, например, уже начинает приоткрывать просвет.

Отшельничество

– Теперь ты должен отрешиться, – сказал он.

– Отрешиться от чего?

– Отрешиться от всего.

– Но это невозможно. Я не намерен становиться отшельником.

Быть отшельником – это индульгирование, и я никогда не имел этого в виду. Отшельник не отрешен, потому что по собственному желанию предался тому, чтобы быть отшельником.

Рациональность

Флоринда сказала, что мне будет трудно вспомнить все происшедшее, потому что я индульгировал в своей рациональности, а это состояние может только ухудшиться, потому что они скоро уйдут, и не останется никого, кто помог бы мне сместить уровни осознания.

Сомнения и размышления

Чтобы расслабиться, я заговорил о своей дилемме. Я чувствовал, что мне уже абсолютно поздно притворяться невинным наблюдателем. Под его руководством я научился достигать удивительных состояний, таких как «остановка внутреннего диалога» и контролирование своих снов. Это были такие вещи, которые нельзя было подстроить или сбросить со счетов. Я следовал его советам, хотя и не всегда буквально, и частично преуспел в разрушении повседневных распорядков, принятии ответственности за свои поступки, стирании личной истории. И наконец я пришел к тому, что еще несколько лет назад приводило меня в ужас. Отныне я мог оставаться в одиночестве без нарушения физического или эмоционального комфорта. Пожалуй, это было моим самым впечатляющим достижением. С точки зрения моего прежнего «я», долго находиться в одиночестве и «не сойти с ума» было немыслимым. Я остро чувствовал изменения, которые происходили в моей жизни и в моем взгляде на мир. И так же я сознавал, что моя реакция на откровения дона Хуана и дона Хенаро о дубле была несколько преувеличенной и неадекватной.

– Что со мной не так, дон Хуан? – спросил я.

– Ты индульгируешь, – бросил он. – Ты чувствуешь, что индульгировать в сомнениях и размышлениях – это признак чувствительного человека. Но суть тут в том, что ты очень далек от того, чтобы быть чувствительным. Поэтому, зачем же притворяться? Однажды я говорил тебе, что воин в смирении принимает себя таким, каков он есть.

На этот раз у меня не было другого выхода, как только набраться мужества и признать, что я летал. Я начал индульгировать в сомнениях и сочинять, как четыре девушки перенесли меня на этот холм. Я громко засмеялся, не в силах сдержать непонятный восторг.

Хорошее самочувствие

Дон Хуан сказал, что прошлой ночью я начал осознавать свое свечение. Он предупредил меня, чтобы я не индульгировал в своем хорошем самочувствии, как я это делаю сейчас, иначе оно обратится в самодовольство.

– В данный момент, – сказал я, – я ничего не хочу объяснять. Не имеет никакого значения, что дон Хенаро сделал со мной прошлой ночью.

– Я ничего с тобой не делал, – бросил дон Хенаро. – Смотри, это я, Хенаро. Твой Хенаро! Потрогай меня!

Я обнял дона Хенаро, и мы смеялись, как два ребенка. Он спросил меня, не кажется ли мне странным, что я могу обнять его, тогда как в прошлый раз, когда мы виделись, я был не способен к нему даже прикоснуться. Я заверил, что эти вопросы меня больше не волнуют.

Дон Хуан заметил, что я индульгирую в широкомыслии и хорошем самочувствии.

– Берегись, – сказал он. – Воин всегда настороже. Если ты будешь продолжать быть таким же счастливым, то выпустишь последнюю маленькую силу, которая в тебе еще осталась.

– Что я должен делать? – спросил я.

– Быть самим собой, – сказал он. – Сомневаться во всем, быть подозрительным.

– Но мне не нравится быть таким, дон Хуан.

– Не имеет никакого значения, нравится тебе это или нет. Значение имеет то, что ты можешь использовать как щит. Воин должен использовать все доступные ему средства, чтобы прикрыть свой смертельный просвет, когда он открывается. Поэтому неважно, что тебе на самом деле не нравится быть подозрительным или задавать вопросы. Сейчас это – твой единственный щит.

– Пиши, пиши. Иначе ты умрешь, – сказал он. – Умереть в восторженном состоянии – дрянной способ умирания.

Протесты и жалобы

Нет ничего неправильного в чувстве собственной беспомощности, – сказал дон Хуан. – Все мы хорошо знакомы с ним. Вспомни, что мы провели целую вечность как беспомощные младенцы. Я уже говорил тебе, что сейчас ты похож на младенца, который не может выбраться сам из колыбели, а тем более – действовать самостоятельно. Хенаро вынимает тебя из колыбели, скажем, берет тебя на руки. Но ребенок хочет действовать, а поскольку он не может, он жалуется. В этом нет ничего неправильного, но совсем другое дело – индульгировать, протестуя и жалуясь.

Синдром бедной дитятки

Опасность кроется в том, что вы можете быть захвачены (trapped), если вы индульгируете, если вы не делали перепросмотр и вы недостаточно текучи, чтобы не индульгировать в эмоциях, таких, как страх или привязанность (affection). Неорганические существа удовлетворяют (cater — угождают, потворствуют, обслуживают) ваши эмоции, они дают вам то, что хотите.

В действительности неорганические существа — это энергетические образования, мы не должны думать о них, как о существах из внешнего космоса. Они — энергия, которая ищет энергию. Если вы полны (totally) индульгирования, не делали перепросмотр, у вас нет контроля, то вы в большей или меньшей степени являетесь жертвой (victim).

Для примера, в обычной жизни, мы называем это "синдром бедной дитятки" (poor baby syndrome) — это когда вы постоянно <чувствуете себя> жертвой с которой люди делают, что хотят и мир не даёт вам того-то и того-то. И вот, с ощущением поражения (defeatist attitude) вы идёте сновидеть, вы приносите это в сновидение.

Осознанные сновидения

Название сновидение всегда выводило меня из себя, - продолжал он, - потому что оно ослабляет очень мощное действие. Из-за этого названия оно кажется чем-то случайным; оно в каком-то смысле становится фантазией, которым оно никак не является. Я пытался изменить это название, но оно слишком глубоко укоренилось.
видите ли, дон Хуан никогда не интересовался содержанием наших снов, он интересовался контролем над точкой сборки

Боль и печаль

Объяснение магов содрало с меня даже мой «разум». Дон Хуан опять был прав, когда говорил, что воин не может избежать боли и печали, а избегает только индульгирования в них. В этот момент моя печаль была выше всех пределов. Я не мог вынести прощания с теми, кто разделял со мной повороты моей судьбы.

<...> – Воин признает свою боль, но не индульгирует в ней, – сказал дон Хуан. – Поэтому настроение воина, который входит в неизвестность – это не печаль. Напротив, он радостен, потому что он чувствует смирение перед своей удачей, уверенность в том, что его дух безупречен и, превыше всего, полное осознание своей эффективности. Радость воина исходит из его признания своей судьбы и его правдивой оценки того, что лежит перед ним.

Последовала долгая пауза. Моя печаль была чрезмерной. Я хотел что-нибудь сделать, чтобы вырваться из этой подавленности.

– Свидетель, пожалуйста, сдави свой ловец духов, – сказал дон Хенаро Нестору. Я услышал громкий и очень смешной звук, который вырвался из самоделки Нестора. Паблито истерически рассмеялся, рассмеялись и дон Хуан с доном Хенаро. Тогда я почувствовал характерный запах и сообразил, что Нестор выпустил газы. Ужасно смешным было выражение совершенной серьезности на его лице. Он сделал это не для шутки, а потому, что у него не было при себе его ловца духов. Он помогал нам наилучшим образом, как только мог.

Все они непринужденно смеялись. Что за легкость была в их переходе из возвышенной ситуации в совершенно смешную!


Обнаружить себя в одиночестве в такое время дня, да еще в таком пустынном месте было большим, чем я мог вынести. Одним махом я потерял всех друзей, которые у меня были в мире. Я сел и заплакал. А когда я испугался еще больше, я начал вопить во всю мочь. Я во все горло выкрикивал имя Хенаро. К тому времени стало очень темно, и я больше не мог различать окружающих предметов. Я знал, что как воин не должен индульгировать в своей глубокой печали. Чтобы успокоиться, я начал выть, как койот – так, как научил меня Нагуаль. Спустя некоторое время после начала воя я почувствовал себя намного лучше, – я забыл свою печаль, забыл о существовании мира. Чем больше я выл, тем легче было ощущать тепло и защиту земли.

Индульгирование в чувствах

– Как ко всему этому относится донья Соледад?

Она не индульгирует в своих чувствах, – сказала Ла Горда и снова села. – Она приняла свою судьбу с большей готовностью, чем любой из нас. Прежде чем Нагуаль помог ей, она была еще хуже, чем я. По крайней мере я была молодой; она же была старой коровой, жирной и измученной, и молила о приходе смерти. Теперь смерть должна будет бороться, чтобы заявить свои права на нее.

Сделал слабым

- Наступает ли тот момент, когда я больше не увижу тебя? - спросил я.

Он засмеялся и покачал головой.

- Ты индульгируешь, как сукин сын. Однако все мы делаем это, только каждый по-своему. Иногда я и сам индульгирую - чувствую, например, что избаловал тебя и сделал слабым. Я знаю, что Хенаро точно так же думает о Паблито. Он балует его, как ребенка. Но так все разметила сила. Хенаро дает Паблито все, что способен дать. И нельзя требовать от него большего. Нельзя критиковать воина за то, что он безупречно делает лучшее, что может.

Самокопательные размышления

Мне хотелось индульгировать в самокопательных размышлениях по поводу резкого перехода от достаточно приятного общения с Ла Гордой до нынешней неземной ситуации. Например, я думал, а не было ли все это просто розыгрышем с их стороны. Но я был слишком слаб и почти терял сознание. В ушах шумело, а напряжение в области живота было таким сильным, что заставило подумать о серьезном заболевании. Я положил голову на край стола, но через несколько минут уже смог расслабиться настолько, что смог выпрямиться.

Схождение с ума

– Ла Горда, что это за чувство – быть похороненной? – спросил я.

– Я чуть не сошла с ума, – сказала она, – но это было просто моим индульгированием.

Стихотворения

<Дон Хуан> слушал стихи, исходя из предпосылки, что прослушивания достойны только первая и иногда вторая строфы, последующие же он называл индульгированием поэта. Лишь очень немногие из тех сотен стихов, которые я прочитал ему здесь, он выслушал полностью.

Притворство

– Нагуаль действительно давал Хосефине свой дым, – сказала Ла Горда и подошла к столу. – Он знал, что она притворяется более сумасшедшей, чем есть на самом деле. Она всегда была немного чокнутой, но еще и очень смелой и индульгирующей, как никто другой. Она всегда хотела жить там, где никто бы ее не беспокоил и где она смогла бы делать все, что ей захочется. Поэтому Нагуаль дал ей свой дым и отправил пожить в мир ее предрасположения на четырнадцать дней, пока она так не пресытилась им, что излечилась. Она пресекла свое индульгирование. В этом и состояло ее излечение.

Меланхолия

Я сказал ему, что факт остаётся: меланхолия была реальной. Индульгировать в ней, оставаться безучастным, быть угрюмым, всё это не имеет отношения к тому чувства одиночества, которое я испытывал, вспоминая те глубины.

Страх

Дон Хуан добавил также, что мне дважды удалось сдвинуть точку сборки самостоятельно с помощью одного лишь животного страха. Не понравилось ему только одно - я потакал своему животному страху. Особенно ни к чему это было после того, как я осознал, что воину нечего бояться.

Гнев

– Мы привязали тебя, – продолжал дон Хуан, – потому что хотели узнать, являешься ли ты мягким, безжалостным, терпеливым или хитрым. Выяснилось, что ты не обладаешь ни одним из этих качеств. Скорее всего, ты чудовищно потакаешь себе, как я и говорил. Если бы ты не индульгировал в своем гневе, ты бы, конечно, заметил, что устрашающий с виду узел, на который была завязана веревка, на самом деле был довольно безобидным. Развязать его было очень просто, Висенте придумал этот узел, чтобы дурачить своих друзей.

Лень

Он сказал, что история фактически началась на много лет раньше, когда его бенефактор еще был привлекательным юношей из хорошей семьи в Мехико. Он был богат, образован, обворожителен и был харизматически сильной личностью. Женщины влюблялись в него с первого взгляда. Но уже тогда он был недисциплинированным, индульгирующим, ленивым во всем, что не приносило ему немедленного удовлетворения.

Дон Хуан сказал, что с таким характером и воспитанием, – а он был единственным сыном богатой вдовы, которая вместе с его четырьмя сестрами души в нем не чаяла, – он и не мог быть иным. Он мог позволить себе любую непристойность, какая только приходила ему в голову. Даже среди своих не менее распущенных приятелей он выглядел моральным уродом, живущим лишь для того, чтобы творить то, что считалось аморальным.

Чувствовать себя готовым к смерти

Ты неоднократно повторял, что всегда готов к смерти. Я считаю, что чувствовать себя всегда готовым к смерти не обязательно. Это бесполезное индульгирование. Воин должен быть готов только к битве. Ты говорил, что родители искалечили твой дух. Я думаю, что дух человека есть нечто такое, что легко искалечить, хотя и не теми действиями, которые ты считаешь калечащими дух. Я полагаю, что твои родители искалечили тебя, сделав индульгирующим, мягким и склонным цепляться за вещи.

Дух воина не привязан ни к потаканию, ни к жалобам, как не привязан он ни к победам, ни к поражениям. Единственная привязанность воина – битва, и каждая битва, которую он ведет, – его последняя битва на этой земле. Поэтому исход ее для него практически не имеет значения. В этой последней битве воин позволяет своему духу течь свободно и ясно. И когда он ведет эту битву, зная, что воля его безупречна, он смеется и смеется.

Страх смерти

Я пожаловался на то, что плохо себя чувствую, и рассказал о том, что увидел. Дон Хуан поднял меня на смех, сказав, что поддаваться страху – недостойное потакание себе.

– Тебе страшно, хотя ты и не боишься. Подумаешь, увидел смотрящего на тебя союзника. Ты подожди, вот встретишься с ним лицом к лицу – тогда можно будет и в штаны наложить.

Ты просто учился видеть, вот и все. Но сейчас ты индульгируешь и потому готов со страху потерять штаны. Ты поддался страху.
Им осталось сделать только одно – свести меня с бросившим вызов смерти. Я сожалел о том, что дон Хуан не предупредил меня заранее, чтобы я мог лучше подготовиться. Но он был нагуалем, который все важные вещи делал экспромтом, под влиянием момента, без какого-либо предупреждения.

На мгновение я почувствовал себя хорошо, сидя с доном Хуаном в этом парке и ожидая дальнейшего развития событий. Но затем моя эмоциональная стабильность стала улетучиваться, и я в мановение ока оказался на грани темного отчаяния. Меня захватили мелочные соображения относительно своей безопасности, своих целей, своих надежд в этом мире, своих проблем и тревог. Однако поразмыслив, я вынужден был признать, что единственное истинное беспокойство, которое у меня оставалось – это беспокойство о моих трех соратниках по миру дона Хуана. Но даже это реально не волновало меня. Дон Хуан научил их быть такими магами, которые всегда знали, что делают, и, что самое главное, он научил их всегда знать, что делать с тем, что они знают.

Возможность обладания всеми возможными земными причинами для страдания была содрана с меня уже давно, и все, с чем я остался, было беспокойством за себя самого. И я без тени стыда предался ему. Одно последнее индульгирование на дорожку: страх умереть от руки бросившего вызов смерти. Мне стало страшно до спазмов в желудке. Я пытался извиняться, но Дон Хуан рассмеялся.

– Ты не уникален в своем страхе, – сказал он. – Когда я встретил бросившего вызов смерти, я наложил в штаны. Поверь мне.

Быть учителем

Я сказал, что получил много писем от читателей, которые уверяли меня, что нельзя писать о своем ученичестве. Они ссылались на то, что учителя восточных эзотерических учений требуют соблюдения абсолютной тайны.

- Может, эти учителя просто индульгируют в том, что они учителя? - сказал дон Хуан, не глядя на меня. - Я не учитель. Я всего лишь воин. Поэтому я понятия не имею, что чувствует учитель.

- Дон Хуан, может быть, я действительно напрасно раскрываю некоторые вещи?

- Неважно, что именно человек раскрывает или удерживает при себе, - ответил он. - Что бы мы ни делали и кем бы ни являлись - все это основывается на нашей личной силе. Если ее достаточно, то всего одно сказанное нам слово может изменить нашу жизнь. А если ее мало, то пусть даже будут раскрыты все сокровища мудрости - это ничего нам не даст.

Психические срывы

Психические срывы - удел личностей, которые индульгируют на самих себе.

Преувеличение

Миллион вопросов и чувств пришли ко мне одновременно. Это было похоже на то, как если бы порыв ветра сдул мой внешний слой самообладания. Я задрожал, всем телом ощутив себя на краю бездны. Я боролся с таинственным, но конкретным куском знания. Казалось, мне вот-вот что-то покажут, но в то же время какая-то упрямая часть меня настаивала на том, чтобы прикрыть все облаком. Борьба постепенно заставила меня онеметь до такой степени, что я перестал ощущать свое тело. Рот мой непроизвольно открылся, глаза закрылись. У меня было ощущение, что я могу видеть, как лицо у меня становится все тверже и тверже, пока оно не стало лицом трупа с желтоватой кожей, накрепко приросшей к черепу.

В следующее мгновение я почувствовал толчок. Дон Хуан стоял рядом со мной, держа пустое ведро. Он облил меня с головы до ног. Я закашлялся, вытирая воду с лица и чувствуя холод на спине. Я вскочил со скамейки. Дон Хуан выплеснул остатки воды мне на шею.

Группа детей смотрела на меня и хохотала. Дон Хуан улыбнулся мне. Он держал мою записную книжку, и сказал, что мне лучше пойти в отель переодеться. Он вывел меня из парка. С минуту мы стояли у тротуара, пока не подъехало такси.

Несколько часов спустя, после ланча и отдыха мы сели на его любимую скамейку в парке у церкви. Обходным путем мы подошли к теме моей странной реакции. Казалось, он был очень осторожен. Он не ставил меня прямо перед ней.

– Известно, что подобные вещи происходят, – сказал он. – Нагуаль, научившись однажды выходить на поверхность, может причинить большой вред тоналю, выходя наружу без всякого контроля. Однако твой случай – особый. Ты склонен индульгировать в такой преувеличенной манере, что ты бы умер и даже не сопротивлялся бы этому. Или, еще хуже – ты бы даже не осознал, что умираешь.

Я сказал ему, что моя реакция началась, когда он спросил, чувствую ли я, что сделал мой нагуаль. И я подумал, что в точности знаю, о чем он говорит. Но когда я попытался описать это, то оказалось, что я не в состоянии мыслить ясно. Я испытал ощущение легкости, почти безразличия, как если бы на самом деле мне ни до чего не было дела. Затем это ощущение перешло в гипнотизирующую концентрацию. Казалось, весь я был медленно высосан. Мое внимание привлекло и захватило ощущение, что передо мной вот-вот раскроется огромный секрет, и что я не хочу, чтобы что-то мешало такому раскрытию.

Что собиралось раскрыться тебе, так это твоя смерть, – сказал дон Хуан, – В этом опасность индульгирования. Особенно для тебя, поскольку твой тональ изначально склонен преувеличивать. Твой тональ настолько склонен к индульгированию, что он угрожает твоей целостности. Это ужасное состояние бытия.

– Что я могу сделать?

– Твой тональ должен быть убежден разумом, твой нагуаль – действиями, пока они не станут поддерживать друг друга. Как я тебе говорил, тональ правит, и, тем не менее, он очень уязвим. Нагуаль, с другой стороны, никогда или почти никогда не действует, но когда он действует, он ужасает тональ.

Этим утром твой тональ испугался и стал сжиматься сам собой, и тогда твой нагуаль начал брать верх.

Мне пришлось одолжить ведро у фотографов в парке, чтобы загнать твой нагуаль, как плохую собаку, назад на его место. Тональ должен быть защищен любой ценой. Корона должна быть с него снята, однако он должен оставаться как защищенный поверхностный наблюдатель.

Дары арендатора

Он сказал, что, как предполагалось, арендатор будет расплачиваться за энергию, которую он забирает у нагуалей нашей линии, но чем бы он ни платил, – это связывало магов не поколения. После того, как со всех этих нагуалей была взята плата энергией, женщина в церкви обучала их, как в точности расположить точку сборки в определенных особых положениях, которые она выбирала сама. Другими словами, она связала каждого из этих людей с даром силы, представляющим собой предварительно выбранную особую позицию точки сборки и всего, что ей сопутствует.

– Что ты имеешь в виду под «тем, что ей сопутствует», дон Хуан?

– Я имею в виду негативные результаты этих даров. Женщина в церкви знает лишь индульгирование. В этой женщине нет сдержанности и бережливости. Например, она обучила нагуаля Хулиана, как расположить свою точку сборки в таком положении, как у нее – женщины. Эти уроки для моего бенефактора, который был неисправимым сластолюбцем, стали чем-то вроде вина для пьяницы.

– Но разве для каждого из нас не является правилом нести ответственность за то, что мы делаем?

– Да, конечно. Однако для некоторых из нас быть ответственным несколько более сложно, чем для других. И умышленно увеличивать эти сложности, как делает это та женщина, – значит только создавать сильное ненужное давление на нас.

– Почему ты думаешь, что женщина в церкви делает это умышленно?

– Так она поступала с каждым из нагуалей моей линии. Если мы посмотрим на себя честно и беспристрастно, нам придется согласиться с тем, что бросивший вызов смерти своими дарами превратил нас в линию очень индульгирующих и зависимых магов.

Способы индульгировать в сновидении

Снови́дениеэто не ОС.

Поиск лазутчика

Я уже говорил, что в своих сновидениях маги выделяют лазутчиков из иных областей, – сказал он. – Этим занимается энергетическое тело – оно и узнает чужеродную энергию, и идет за ней. Однако для сновидящих нежелательно индульгировать в поиске лазутчиков. Я не хотел рассказывать тебе об этом вследствие той легкости, с которой человек может сделаться одержимым этим поиском.

Разглядывать каждую деталь

– Существует одна проблема, связанная со вторыми вратами сновидения, – сказал он. – И она может быть очень и очень серьезной. Все зависит от особенностей характера. И если нам присуща тенденция идти на поводу у нашей склонности цепляться за вещи и привязываться к ситуациям, – у нас могут возникнуть серьезные затруднения.

– Каким образом, дон Хуан?

– А ты подумай. Ведь тебе уже приходилось, исследуя содержимое снов, испытывать неземное удовольствие. Теперь представь себе: ты переходишь от одного сна к другому, все разглядываешь, исследуешь каждую деталь. Нетрудно понять, что таким образом можно погрузиться в смертельные глубины. Особенно если человеку свойственно индульгирование.

– Неужели тело или мозг естественным образом не среагируют и не пресекут это?

– Пресекут, если это естественный, то есть нормальный сон. Но в нашем случае о нормальном сне речь не идет. Мы говорим о сновидении. А сновидящий, преодолевший первые врата сновидения, достиг осознания энергетического тела. И именно энергетическое тело проходит сквозь вторые врата сновидения, перескакивая из одного сна в другой.

– Что же из всего этого следует, дон Хуан?

– То, что после преодоления вторых врат сновидения тебе следует сформировать намерение обрести еще более жесткий и трезвый контроль над вниманием сновидения, потому что оно – единственный предохранительный клапан для сновидящего.

– Что ты имеешь в виду под «предохранительным клапаном»?

– Тебе еще предстоит обнаружить, что истинной целью сновидения является совершенствование энергетического тела. А совершенное энергетическое тело обладает, кроме всего прочего, настолько четким контролем над вниманием сновидения, что может заставить его остановиться тогда, когда это необходимо. Это и есть тот предохранительный клапан, который имеется в распоряжении сновидящих. И не важно, насколько они в данный момент индульгируют, их внимание сновидения должно вытолкнуть их на поверхность.

Альтернативные расшифровки

Индульгирование — потакание себе в сторону, которая не ведёт к абсолютной свободе

Индульгирование может быть в любом. Вот вы супер безупречный воин, убили врагов, сидите на бугру и начинаете жалеть себя. Индульгирование — это потакание себе в ту сторону, которая не ведёт к абсолютной свободе. Есть настроение воина, а есть индульгирование. Можно в таких разговорах использовать эти термины, как оппозицию: с одной стороны, настроение воина, а с другой стороны индульгирование. Они чередуются. Индульгирование — это такое же проявление нашей энергии, как и натсроение воина. Важен баланс между ними. В ответственные моменты нельзя индульгировать.

Индульгирование — это самообман, а от себя в Тибет не убежишь

Индульгирование — это самообман. Пока вы, по заветам Кастанеды, не избавились от самообмана, у вас ничего не получится. Вы можете шаландаться по Тибету сколько угодно, но от себя не убежишь...

Индульгирование людей, считающих Кастанеду писателем

Многие говорят "Кастанеда писатель!". Допустим мы с этим согласимся и пусть всё, что он написал не является ни мистицизмом, ни оккультизмом. Пусть все его самые сильные книги, допустим первые пять, рассматривать, как произведения писателя: аллегорическое, художественное изображение каких-то проблем в этно-окрашенной форме.

Если вы называете Кастанеду писателем, то должны понимать, что писатель — это человек, который отражает в художественной форме проблематику своей эпохи, проблему субъекта в своей эпохе.

О чём писал "писатель Кастанеда"? Он пытался решить те же проблемы, которые в <послевоенные 50-80 года> были проблемами эпохи: проблемы свободы, проблемы дальнейшей эволюции человека, проблема социального разброда и неопределённости перспектив. Он отражал чаяния и надежды того времени в социальном, психологическом, антропологическом плане.

Где эти люди, которые обзывают Кастанеду писателем, показали суть того, в чём именно он писатель? Они под словом "писатель" подразумевают слово "фантазёр". Дескать Кастанеда фантазёр по поводу мистицизма и дескать они понимают в этом больше, чем какой-то "выскочка" Кастанеда.

На самом деле, даже как писатель, Кастанеда — является глыбой. Он предложил развёрнутую попытку описания методик и вариантов (моделей) для решения проблем социума и человека для своего времени. Кастанеда, с одной из сторон, хотел избавиться от изоляции на личностном уровне — это аля Фрейдизм, отделённость человека в его импульсивных инстинктивных потугах чего-то добиться, чего он сам не знает, но постоянно рационализирует в виде сказки. Он поднимал проблематику роботизированности, которую предлагает социум и здесь сразу включается Хаббард, Гурджиев, и другие по проблематике бихевиоризма.

И когда какой-то дурак говорит "он всего лишь писатель", он не понимает, что он входит в поле, где ему вообще не на что опереться <для аргументации своей позиции>. Если наркоманы ещё могут обидеться, на то, что, после принятия дури, чудес, описанных Кастанедой, не случается и предъявить ему вопросы, как к мистику, то люди, которые мистицизм отбрасывают и говорят "Кастанеда писатель", — это абсолютно контрпродуктивно потому, что, как писатель, Кастанеда поднимал такие пласты и проблемы, о которых эти люди не имеют никакого понятия.

Люди считающие Кастанеду писателем не могут ему ничего предъявить потому, что не имеют ни малейшего представления о герменевтическом подходе — то есть о том, что всегда требует толкования в соответствии с определёнными логическими структурами и базами данных с пониманием по какой схеме строить контрпозицию Кастанеде. Внутрь учения, изложенного Кастанедой, ещё нужно войти, пересечь герменевтический круг и стать инсайдером, то есть понимать в этом деле.

А все эти люди стоят снаружи герменевтического круга. Они видят что-то там у Кастанеды булькает и интерпретируют это по-своему в психологическом или философском ключе. Они начинают сочинять свою версию, то есть рационализировать, по образу и подобию Кастанеды, свои внутренние желания и чаяния. В психоанализе это называется "рационализация" — тайные желания, облекаемые в известную оболочку для самооправдания. Эти люди занимаются самооправданием, то есть индульгированием.

Таким образом своё индульгирование эти люди выдают за то, о чём писал Кастанеда.

Если с вами кто-то хочет поговорить о Кастанеде, задавайте вопрос — в какой перспективе будем говорить? Исторической, где Кастанеда писатель, публицист и социальный антрополог своей эпохи? Оккультист? Революционер? Маргинал? А если кто-то скажет, что всё в одном, то так нельзя, должен быть акцент <и соответствующая база данных>.

И здесь все эти люди, исполненные очей мудрости и считающие Кастанеду писателем, оказываются пустышками. Им нечего противопоставить, кроме своей рационализации, своего индульгирования.

Рационализация

Индульгирование может коррелировать с термином рационализация у Фрейда. Бессознательно рационализируя свои скрытые желания человек индульгирует, потакает себе.
Рационализа́ция — механизм психологической защиты, при котором в мышлении используется только та часть воспринимаемой информации, и делаются только те выводы, благодаря которым собственное поведение предстаёт как хорошо контролируемое и не противоречащее объективным обстоятельствам. Иначе говоря, подбор (поиск) рационального объяснения для поведения или решений, имеющих иные, неосознаваемые причины.

См. также

Примечания