Чапараль
Материал из энциклопедии Чапараль
Чапара́ль (исп. chaparral, от chaparro - заросли кустарникового дуба) — это заросли многолетних вечнозеленых кустарников высотой обычно до двух метров (отдельные деревья могут быть до пяти метров). Эти заросли состоят из различных видов вечнозеленого дуба, вересковых и других кустарников с жесткой, опушенной и бархатистой листвой, часто имеющей сероватый или серебристый оттенок. Характерны кустарниковые дубы с мелкими колючими и жёсткими листьями. Всего в чапарали встречается около 100 видов кустарников.
Отдельные виды чапараля обладают лечебными свойствами, укрепляют иммунную систему, останавливают развитие метастазов и опухолей, имеют антиоксидантные и антимикробные свойства
Чапарали
В книгах Кастанеды
Как-то ночью я ехал в машине с двумя знакомыми индейцами и увидел на дороге крупное животное, похожее на собаку. Один из моих попутчиков сказал, что это не собака, а гигантский койот. Я притормозил и остановился на обочине, чтобы получше его разглядеть. Постояв несколько секунд в свете фар, животное бросилось в чаппараль и исчезло.
В этот момент дон Хуан вышел и пошел вокруг дома в кусты чаппараля. Вернувшись, он встал у двери.
Некоторое время мы шли, пробираясь сквозь чаппараль, который густо разросся на мягкой песчаной почве. Дон Хуан остановился возле небольшого растения с темно-зелеными листьями и большими беловато-серыми колокольчиковидными цветами.
Мы пошли в холмы и далеко углубились в один из каньонов. Он остановился у высокого тонкого куста, чей цвет заметно контрастировал с окружающей растительностью. Чаппараль вокруг куста был желтоватым, тогда как куст был ярко-зеленым.
Через два дня, 6 сентября, Лусио, Бениньо и Элихио зашли в дом, где я остановился. Мы собирались сходить в чаппараль поохотиться. Какое-то время они сидели молча, а я дописывал что-то в своем блокноте. Потом Бениньо вежливо засмеялся, как бы предупреждая, что сейчас сообщит нечто очень важное.
Мы молча продирались сквозь густой чаппараль. Спустя некоторое время Элихио, шедший первым, обернулся и сказал мне:
Он встал и направился в густой чаппараль за домом. Я остался сидеть у огня, подбрасывая хворост, чтобы варево в кастрюле кипело. Хотел было зажечь керосиновую лампу, но сумерки были очень успокаивающими. Света от огня в очаге было достаточно, чтобы писать. Красноватые отблески ложились повсюду. Я положил блокнот на землю и лег рядом. Я устал. Из всего нашего разговора в голове осталось только одно - дону Хуану нет до меня никакого дела. Это не давало мне покоя. Столько лет я ему верил! Если б не эта вера, меня давно бы уже парализовало от страха при встрече с тем, чему он меня учил. В основе этой веры была твердая убежденность в том, что дон Хуан заботится лично обо мне. По большому счету я всегда его побаивался, но страх этот мне удавалось подавлять благодаря глубокой вере. Теперь он сам полностью разрушил основу, на которой строилось мое к нему отношение. Мне не на что было опереться. Я чувствовал себя совершенно беспомощным.
Очередную попытку видеть я сделал 3 сентября 1969 года. Дон Хуан дал мне выкурить две трубки смеси. Начальный эффект был таким же, как и во всех предыдущих случаях. Когда тело полностью онемело, дон Хуан взял меня под руку и повел в густой чаппараль, заросли которого простирались в пустыне вокруг его дома на многие километры. Я не могу вспомнить ни того, что происходило, когда мы вошли в чаппараль, ни того, как долго мы шли. В какой-то момент я обнаружил, что сижу на вершине небольшого холма. Дон Хуан сидел слева от меня, совсем рядом, он даже слегка касался меня плечом. Онемевшее тело ничего не ощущало, но краем глаза я его видел. Мне показалось, что он говорит, но зафиксировать и запомнить слова я не мог. В то же время я чувствовал, что точно знаю, о чем он говорит, несмотря на неспособность восстановить в памяти слова. Это было похоже на уходящий вдаль поезд, и я видел только квадратную заднюю стенку последнего вагона. Я знал, каким было последнее слово, но ни выговорить его ясно, ни ясно о нем думать не мог. Состояние напоминало полудрему с видением поезда из слов.
Дон Хуан, должно быть, снова развернул мою голову, потому что спустя мгновение перед моими глазами уже был густой чаппараль. Он велел ни во что не всматриваться, а смотреть "слегка", как бы пробегая глазами. Потом он сказал, что сейчас отойдет немного, встанет передо мной и начнет ко мне подходить, а я в это время должен буду всматриваться в него, пока не увижу свечение.
Тот стоял возле камня и смотрел на меня. Я не мог различить черты его лица, потому что он низко надвинул на глаза шляпу. Через мгновение он зажал свою сумку под правой рукой и направился вправо от меня. Дойдя до края вспаханного участка, он изменил направление движения и делал несколько шагов в сторону оврага. В этот момент я потерял управление фокусировкой взгляда, и человек исчез вместе со всем пейзажем, из которого как бы выступили заросли пустынного чаппараля.
- Куда мы ходили? Где мы были, когда я увидел этого человека, то есть этого союзника? Дон Хуан кивнул на кусты перед домом и сказал, что водил меня на небольшой холмик. Я усомнился, потому что пейзаж, который я видел, не имел ничего общего с пустыней и зарослями чаппараля возле дома. Дон Хуан сказал, что союзник, делавший мне знаки, - не из этих мест.
Когда совсем стемнело, мы потихоньку вышли из машины и очень медленно и бесшумно углубились в чаппараль.
С того места, где мы остановились, были видны черные силуэты холмов, возвышавшихся по обе стороны. Мы находились на дне довольно широкого каньона с плоским дном. Дон Хуан подробно объяснил мне, что нужно делать, чтобы сливаться с чаппаралем, и научил сидеть, как он выразился, "в готовности". Нужно было сесть, подогнув левую ногу под правое бедро и поставить ступню полностью согнутой правой ноги на землю, подняв колено вертикально вверх. Дон Хуан сказал, что подогнутая нога должна выполнять роль пружины, которая подбросит тело, когда потребуется мгновенно встать. Потом он велел мне сесть лицом на запад, потому что в том направлении находился дом Ла Каталины. Сам он сел рядом, справа от меня, и шепотом сказал, чтобы я сфокусировал взгляд на земле перед собой, и выслеживал, вернее, выжидал волну ветра, от которой зашевелятся кусты. Когда ветер коснется низких кустов над самой поверхностью земли, на которых сосредоточен мой взгляд, я должен мгновенно вскинуть голову и посмотреть вверх. Там я увижу колдунью "во всем блеске ее зловещего великолепия". Он именно так и выразился, слово в слово. Когда я попросил объяснить, что он имеет в виду, дон Хуан сказал, что, увидев шевеление кустов и взглянув вверх, я сам все пойму. "Маг в полете", сказал он, это нечто невообразимое, не поддающееся никакому описанию.
- Хенаро собрался пустыню встряхнуть, - продекламировал он и направился в чаппараль. - Хенаро хочет тебе помочь, - сказал дон Хуан доверительным тоном. - Когда мы были у него, он сделал с тобой такую же штуку, и ты почти видел.
После еды мы втроем направились в густой чаппараль. Дон Хуан шел рядом со мной, дон Хенаро - немного впереди. Ночь была довольно светлой. Несмотря на плотную облачность, я все хорошо видел. В какой-то момент дон Хуан остановился и велел мне идти за доном Хенаро. Я заколебался. Легонько подтолкнув меня, он сказал, что все нормально, и добавил, что я всегда должен находиться в состоянии готовности и верить в собственные силы.
Я пошел за доном Хенаро. В течение двух часов я пытался его догнать, но, как ни старался, расстояние между нами не сокращалось. Его силуэт все время маячил впереди. Иногда он исчезал, словно отпрыгнув с тропы в сторону, но лишь затем, чтобы спустя мгновение вновь появиться все на том же расстоянии. Что же касается меня, то мне эта прогулка казалась бессмысленной, было непонятно, к чему это все вообще. За доном Хенаро я шел только потому, что не знал обратной дороги. Я не мог понять, что он делает, и думал, что мы идем к какому-то неизвестному мне месту в гуще чаппараля, где дон Хенаро покажет мне приемы маскировки, о которых говорил дон Хуан. В какой-то момент я вдруг почувствовал, что дон Хенаро находится где-то позади меня. Я оглянулся и на некотором расстоянии заметил фигуру человека. Эффект был поразительный. Я изо всех сил вглядывался в темноту, пытаясь рассмотреть, кто там стоит. От него меня отделяло метров пятнадцать. Фигура почти сливалась с кустами, она словно бы пряталась среди теней. Логически рассуждая, я пришел к заключению, что это должен быть дон Хуан. Видимо, все это время он следовал за нами. В то же мгновение, когда я сделал этот вывод, человек исчез. Я больше не мог различить его среди кустов.
Едва он это произнес, как сильный порыв ветра пронесся по пустынному чапаралю. Кусты громко зашелестели.
Едва я приехал, дон Хуан повел меня в пустынный чаппараль, даже не взглянув на сумку с продуктами, которые я ему привез. Похоже, он ждал меня.
Со скалы скатился небольшой камень и с треском упал в чаппараль.
Мы направились на юг и углубились в пустынный чаппараль. По пути он повторял, что я должен ясно понять бесполезность чувства собственной важности и личной истории.
Больше часа мы молчали, а потом пошли обратно. Несколько часов мы петляли по пустынному чапаралю. Я не спрашивал, для чего это нужно, - это не имело значения. Каким-то образом дону Хуану удалось вернуть мне давно забытое чувство огромной радости просто оттого, что я есть, что я иду, не придавая этому никакого глубокомысленного значения и не ставя перед собой никаких интеллектуальных целей. Я захотел еще раз взглянуть на то, что видел там, на камне.
Ранним утром мы отправились в пустынный чаппараль. По пути дон Хуан объяснил, что поиск "благоприятных" и "враждебных" мест имеет огромное значение для тех, кому приходится жить среди дикой природы. Я попытался перевести разговор на тему пейота, но об этом он говорить наотрез отказался, сказав, что сам вернется к теме пейота, когда придет время, и предупредив, что до этого я не должен даже вспоминать о ней.
Мы присели отдохнуть на густо заросшей площадке под какими-то высокими кустами. Чаппараль вокруг нас еще не совсем высох от солнца, и среди растительности обитало огромное количество мух, которые постоянно мне докучали. Но дона Хуана мухи как будто не беспокоили. Мне стало интересно, каким образом ему удается их не замечать, но потом я увидел, что они попросту вообще не садятся на его лицо.
Остаток дня мы бродили по чапаралю, и дон Хуан невероятно подробно и обстоятельно рассказывал мне о гремучих змеях. Где они гнездятся, как двигаются, каковы их сезонные повадки, их уловки и прочее. В конце концов он поймал и убил большую змею. Он отрезал ей голову, вычистил внутренности, содрал кожу и поджарил мясо на костре. Наблюдение за всем этим доставило мне истинное удовольствие, потому что действовал дон Хуан мастерски, и каждое движение его было точным и грациозным. Я зачарованно следил за ним и слушал все, что он говорил. Сосредоточение мое было настолько полным, что весь остальной мир практически перестал для меня существовать.
Я напряг глаза, вглядываясь в кустарник, покрывавший окружающую пустыню. Дон Хуан немного постоял рядом со мной, а потом вошел в чаппараль и начал обрывать большие ветки с каких-то кустов. Сорвав восемь веток, он сложил их в пучок. Мне он велел проделать то же самое и громко извиниться перед кустами за причиненный им вред.
Я затаил дыхание в ожидании сигнала. Вот дон Хуан осторожно отодвинул ветки. Я сделал то же, и мы встали. Над вершиной холма опять нависла неподвижная тишина. Чаппараль под нами еле-еле вздрагивал листьями.
Он шагнул в пустынный чапараль. Кивнув головой, он подал мне знак, чтобы я следовал за ним. Я мог бы направиться к своей машине и уехать, однако мне очень нравилось бродить с ним по этой дивной пустыне, мне нравилось то чувство, которое я испытывал, только находясь в его компании. Чувствовал, что вокруг меня был пугающий, таинственный, но такой прекрасный мир. Как он верно подметил – я пристрастился к этому миру.
Мы шли примерно полчаса. Вдруг характер местности резко переменился, и мы оказались на открытом пространстве. Впереди виднелся большой круглый холм, весь чаппараль на котором сгорел. Холм напоминал гигантскую лысую голову. Мы направились к нему. Я думал, что дон Хуан намерен подняться вверх по пологому склону, но он остановился и весь буквально превратился во внимание. Тело его словно окаменело. Потом он задрожал, и через мгновение полностью расслабился. Было непонятно, как ему вообще удается сохранять вертикальное положение при настолько расслабленных мышцах.
Мы медленно спускались по опасной тропе. Достигнув основания утеса, дон Хуан, не останавливаясь, повел меня сквозь густые заросли сочного чаппараля в самый центр круга. Там он набрал сухих веток и подмел ими заросший пятачок, на котором мы и расположились. Пятачок оказался тоже идеально круглым.
Он встал и принялся разбирать клетку. Землю он тщательно ссыпал туда, откуда ее брал, а все ветки аккуратно засунул в чаппараль. Потом, забросав очищенную площадку мусором, он придал ей такой вид, как будто никто к ней даже не притрагивался.
Дон Хуан велел мне несколько минут отдохнуть, а потом снова заставил принюхиваться. Второй раунд был более интенсивным. Я ощутил слабый запах речных ив, исходивший откуда-то справа. Мы свернули туда и примерно через полкилометра вышли к болотцу со стоячей водой. Мы обошли его и подошли к немного возвышавшейся над ним плоской горизонтальной площадке. Дальше над площадкой и вокруг нее все заросло непроходимым сочным чаппаралем.
Когда я проснулся, дона Хуана дома не было. До его прихода я успел поработать над своими записями и насобирать хвороста для очага в чаппарале вокруг дома. Когда дон Хуан вошел, я как раз ел. Он прошелся по поводу того, что он называл моей запрограммированностью на принятие пищи в полдень, но от пары бутербродов не отказался.
Я думал, что мы поедем на машине, поэтому встал и направился к ней. Но дон Хуан позвал меня в дом и велел взять сетку с флягами. Пока я собирал сетку, он вышел, и стоял, ожидая меня, на краю зарослей чаппараля за домом.
Потом он велел мне позволить накопленной за время созерцания силе вывести меня к блокноту, и легонько подтолкнул меня к чапаралю. Некоторое время я шел бездумно и бесцельно, а потом обнаружил, что стою перед блокнотом. Я решил, что подсознательно запомнил направление, в котором дон Хуан его метнул. Но дон Хуан объяснил случившееся иначе. Он сказал, что я вышел прямо на блокнот потому, что мое тело в течение нескольких часов пребывало погруженным в "неделание".
Время от времени он внимательно прислушивался, слегка склонив голову набок и как бы пытаясь разобраться в шумах, доносившихся из чаппараля. В какой-то момент он сделал мне знак остановиться и застыл в позе полной готовности, словно собирался прыгнуть на неизвестного и невидимого врага.
У меня уже было некое подобие объяснения, которое в принципе вполне меня устраивало. Фигура надо мной была очень похожа на воздушного змея, которого выпустил на холме и тянул за веревочку кто-то, прятавшийся за нами в кустах. Видимо тот, в кустах, в конце быстро потянул змея к себе, отсюда и впечатление, что силуэт пролетел над нами и скрылся в чаппарале метрах в пятнадцати-двадцати за нашей спиной.
Я еще раз осмотрел все вокруг. Я не мог поверить в то, что моей машины нет. Я подошел к самому краю свободной от чаппараля площадки. Дон Хуан и дон Хенаро ходили вслед за мной и в точности повторяли каждое мое движение, пристально вглядываясь вдаль, словно высматривая притаившуюся в кустах машину. На меня вдруг нахлынул короткий приступ эйфории, сменившийся чувством разлагающего раздражения. Они, похоже, заметили это и принялись ходить вокруг меня, делая руками такие движения, словно месили тесто.
Мы углублялись все дальше и дальше в чаппараль. Дон Хенаро то и дело заглядывал в кусты, карабкался на низкие корявые деревья и высматривал в их листве машину, а потом громогласно заявлял, что ее нигде нет.
Я же все это время старался как можно четче фиксировать в уме все что видел и чего касался. Последовательность и упорядоченность восприятия мира ничем не отличались от нормальных. Я дотрагивался до камней, кустов, деревьев. Я изменял фокусировку глаз, то рассматривая ближний план, то переводя взгляд на дальний. Я по очереди закрывал и открывал глаза, проводя эксперименты по их раздельной фокусировке. Но никакой специфики, свойственной состояниям необычной реальности, не обнаружилось. По всем признакам я шагал сквозь чаппараль, как шагал десятки раз до этого, будучи в совершенно нормальном состоянии.
Я наблюдал за жуком очень долго. А потом вдруг обратил внимание на безмолвие, царившее вокруг. Только ветер шелестел листьями чаппараля. Я взглянул вверх и, непроизвольно повернув голову налево, краем глаза заметил бледную тень, мелькавшую на камне в полутора метрах от меня. Сперва я не обратил на нее внимания, но потом до меня дошло, что тень была слева. Я еще раз резко обернулся и четко воспринял тень на камне. Я ощутил, как тень каким-то диковинным образом скользнула по камню вниз и впиталась в землю, подобно тому, как впитывается в промокашку чернильная клякса. По спине пробежал холодок. В сознании мелькнула мысль: это - смерть, она наблюдает за мной и за жуком.
Меня охватила радость, и все это настолько ошеломляло, что я заплакал. Дон Хуан прав. Он прав во всем. Я живу в таинственном мире. И как любой другой, я - существо таинственное, и в то же время я - не важнее, чем жук. Тыльной стороной кисти я вытер глаза и краем глаза заметил человека или что-то, по форме напоминавшее силуэт человека. Справа, метрах в сорока. Я сел и попытался рассмотреть, кто это. Но мешало золотисто-желтое сияние висевшего над самым горизонтом солнца. В этот миг послышался странный гул, похожий на далекое гудение реактивного самолета. По мере того, как я все полнее сосредотачивал свое внимание на этом звуке, он делался все громче и пронзительнее, и постепенно перешел в резкое металлическое жужжание, а потом смягчился и стал странным и гипнотически мелодичным, похожим на вибрации электрического тока. В воображении возник образ двух сближавшихся заряженных сфер или двух трущихся друг о друга заряженных металлических кубов, которые замирают, когда стороны их точно совпадают, издавая при этом глухой звук. Я еще раз напрягся, пытаясь разглядеть человека, который словно прятался от меня. Но увидел только что-то темное среди кустов. Я прикрыл глаза от солнца рукой и понял, что там никого не было, только игра света и тени в ветвях чаппараля.
После короткого весеннего ливня чаппараль изумительно поблескивал свежей зеленью.
Мы направились в пустынный чапарраль и примерно через полчаса вышли на небольшой, футов двенадцати в диаметре участок ссохшейся красноватой почвы, идеально утрамбованной и плоской, причем без каких-либо следов механической обработки. В центре этого круга, лицом на юго-восток сел дон Хуан, велев мне сесть напротив, лицом к нему.
Вместо ответа он поднялся и посмотрел на край чапарраля. Я сказал, что получил много писем от читателей, которые уверяли меня, что нельзя писать о своем ученичестве. Они ссылались на то, что учителя восточных эзотерических учений требуют соблюдения абсолютной тайны.
Я робко спросил о природе этой задачи. Он мягко усмехнулся. Я ждал его ответа, но затем что-то во мне как бы переключилось, и я почувствовал себя парящим. Казалось, из моих ушей вынули затычки, и сразу же стали слышны бесчисленные шумы чапарраля. Их было так много, что они сливались в сплошной гул. Я почти задремал, как внезапно что-то привлекло мое внимание. Мой мыслительный процесс при этом был отключен. Я как будто не заметил ничего особенного вокруг, но мое осознание было явно чем-то захвачено. Я проснулся окончательно. Мои глаза были сфокусированы на пятне у края чапарраля, но я не смотрел, не думал и не говорил сам с собой. Это было чисто телесным ощущением. Слов не требовалось. Я чувствовал, что прорываюсь через что-то неопределенное. Может быть, прорывалось то, что в обычном состоянии было моими мыслями. Во всяком случае, в моих ощущениях было что-то вроде снежного обвала - что-то, центром чего был я, рушилось. Я почувствовал жжение в животе. Что-то тянуло меня в чапарраль. Я видел темную массу кустов перед собой. Но это не было сплошным темным пятном. Я мог видеть каждый куст, как если бы смотрел на них в ранних сумерках. Казалось, что они двигаются. Их листва напоминала черные юбки, которые нес ко мне ветер. Но ветра не было. Я погрузился в их гипнотизирующее движение. Какая-то пульсирующая сила подтягивала их все ближе и ближе ко мне. Потом на фоне темных очертаний кустов появился более светлый силуэт. Я сфокусировал глаза сбоку от него и смог различить в нем слабое сияние. Не фокусируясь, я взглянул прямо на него. Появилась уверенность, что светлый силуэт - это человек, прячущийся под кустами.
В этот момент я находился в крайне необычном состоянии. Я осознавал и окружающее, и процесс мышления, который оно во мне вызывало. Но я не мог думать так, как обычно. Например, когда я понял, что силуэт, наложенный на кусты, - человек, я вспомнил другой случай. Однажды во время ночной прогулки с доном Хенаро я заметил, что позади нас в кустах прячется человек. Но как только я попытался рационально объяснить это явление, человек исчез из виду. Однако в этот раз я чувствовал себя хозяином положения и отказался не только объяснять что-либо, но и думать вообще. В какой-то момент у меня появилось чувство, что я могу удержать человека и заставить его оставаться на месте. Затем я ощутил странную боль в центре живота. Казалось, что-то вырывается из меня, и я уже не мог держать напряженными мышцы брюшного пресса. Как только я сдался, темный силуэт громадной птицы или какого-то летающего существа бросился на меня из чапарраля. Было похоже, что человек превратился в птицу. У меня появилось ясно осознанное восприятие страха. Я ахнул и с громким криком опрокинулся на спину. Дон Хуан помог мне подняться. Его лицо было вровень с моим. Он смеялся.
- У тебя было свидание со знанием, - сказал он, указывая движением подбородка на темный край чапарраля. - Я повел тебя туда потому, что еще раньше уловил отблеск знания, бродившего вокруг дома. Ты можешь считать, что знание знало о твоем приезде и ждало тебя здесь. Но я предпочел встретиться с ним не здесь, а на месте силы. Затем я проверил, достаточно ли у тебя личной силы, чтобы отличить знание от остальных вещей вокруг нас. Ты сделал все прекрасно.
Затем его смех прервался. Я услышал странный глубокий звук, похожий на постукивание по дереву. Он исходил из чапарраля. Дон Хуан вскинул голову, сделав мне знак быть внимательным.
Мы некоторое время молчали. Его слова глубоко взволновали меня. Я был тронут ими, но в то же время мне не давало покоя увиденное в чапаррале. Про себя я решил, что дон Хуан явно что-то скрывает и на самом деле вполне осведомлен о происходящем. Я ушел в эти размышления, но тот же странный звук вдруг вывел меня из задумчивости. Дон Хуан усмехнулся.
Он сел рядом, посмотрел мне в глаза и попросил рассказать о том, что я действительно "видел" в чапаррале.
Я ничего не слышал. Дон Хуан резко встал, взял лампу и сказал, что мы перейдем под рамаду. Он вывел меня через черный ход и обвел вокруг дома по краю чапарраля вместо того, чтобы просто пройти через комнату и выйти через переднюю дверь. Он объяснил, что нам важно дать знать о своем присутствии. Мы наполовину обошли дом с левой стороны. Дон Хуан шел очень медленно, с трудом передвигая ноги. Трясущимися руками он держал лампу, освещая путь.
Положив руку на мой блокнот, он велел закрыть глаза и умолкнуть, ни о чем не думая. Он сказал, что зов бабочки из чапарраля поможет мне. Если я буду внимателен к нему, то он расскажет мне о необычных вещах. Он подчеркнул, что не знает, как будет установлена связь между мной и бабочкой. Так же как не знает, каковы будут условия этой связи. Он велел мне чувствовать себя легко и уверенно и доверять своей личной силе.
Хотя вначале я беспокоился и нервничал, я добился того, что начал отключать свой внутренний диалог. Мыслей постепенно становилось все меньше, пока мой ум не стал совершенно чистым. Когда я стал более спокоен, звуки в чапаррале, казалось, исчезли.
Я прошел необходимые ступени. Вновь я услышал странный воркующий звук. На этот раз он исходил не из чапарраля. Он шел как бы изнутри меня, словно его издавали мои губы, руки или ноги. Звук, казалось, поглотил меня. Я чувствовал, словно какие-то мягкие шарики летели не то в меня, не то от меня. Это было успокаивающее, захватывающее ощущение, как будто тебя бомбардируют тяжелыми ватными шариками. Внезапно я услышал, как ветер распахнул дверь, и опять начал думать. Я думал о том, что испортил еще один шанс. Я открыл глаза и увидел, что нахожусь в своей комнате. Все предметы на письменном столе лежали так же, как я их оставил. Дверь была открыта, снаружи дул сильный ветер. Мне пришла в голову мысль, что нужно проверить кипятильник. Затем я услышал постукивание по окну, которое я сам закрыл и которое плохо прилегало к раме. Это был отчаянный стук, как будто кто-то хотел войти. Я ощутил приступ страха. Поднявшись с кресла, я вдруг почувствовал, что что-то тащит меня. Я закричал.
Движением руки он указал на чапарраль.
Я почувствовал волну возбуждения и любопытства. Я вновь прошел через все требуемые ступени. Странный звук, доносящийся из чапарраля, стал живым и приобрел новую силу. Я почти забыл о нем. Золотые пузырьки охватили меня, а затем в одном из них я увидел самого дона Хенаро. Он стоял передо мной улыбаясь, держа шляпу в руке. Я поспешно раскрыл глаза, собираясь заговорить, с доном Хуаном, но застыл в полной растерянности, не в силах вымолвить ни слова. По телу у меня пробежал озноб. Сам дон Хенаро стоял передо мной!
В нужный момент дон Хенаро позволил мне заметить свое присутствие, а когда мы с доном Хуаном бежали обратно к дому, он следовал за нами самым очевидным образом, чтобы увеличить мой страх. Затем он скрывался в чапаррале, время от времени издавая те странные звуки по знаку дона Хуана. Последний знак выйти из кустов дон Хуан, должно быть, дал, когда мои глаза были закрыты - как раз тогда, когда он попросил меня вызвать Дона Хенаро. Очевидно, тогда дон Хенаро поднялся на веранду и ждал, пока я не открою глаза, чтобы испугать меня до потери сознания.
Они тихонько засмеялись. Движением подбородка дон Хенаро показал на чапарраль.
Они затряслись от смеха. Звук тем временем исчез. Дон Хуан приказал, мне прекратить думать, но оставить глаза открытыми, сфокусированными на краю чапарраля передо мной. Он сказал, что бабочка меняет свое положение из-за того, что здесь находится дон Хенаро, и если она собирается показаться мне, то выберет место прямо передо мной.
После секундной борьбы за успокоение своих мыслей я опять услышал звук. Он был богаче, чем когда-либо. Сначала я слышал приглушенные шаги по сухим веткам, а затем ощутил их на своем теле. В этот момент я различил темную массу прямо перед собой на краю чапарраля.
Я чувствовал, что меня трясут. Дон Хуан и дон Хенаро наклонились надо мной, а я стоял на коленях, как если бы заснул в скрюченном положении. Дон Хуан дал мне воды, ия сел, прислонившись спиной к стене. Вскоре рассвело. Чапарраль, казалось, проснулся. Утренняя прохлада освежила меня.
Казалось, он говорил серьезно. Судя по выражению участия в его глазах, это был он сам, а не его дубль. Он встал, погладил меня по голове и прошелся взад-вперед по веранде, поглядывая на чапарраль вокруг дома. Его движения встревожили меня.
Через секунду дон Хенаро вышел из чапарраля. Оба они сияли. Они практически танцевали передо мной. Дон Хенаро очень приветливо поздоровался со мной, а затем уселся на молочный бидон.
Наконец я понял, что дон Хенаро просто вышел из чапарраля. На этот раз я решил отказаться от анализа и ни о чем не спрашивать, а просто быть молчаливым свидетелем.
Дон Хенаро встал, прошел к краю веранды и вошел в чапарраль. Он стоял у куста, повернувшись к нам в профиль. Казалось, он мочился. Через секунду я заметил, что с ним что-то неладно. Было похоже, что он изо всех сил пытается помочиться, но не может. По смеху дона Хуана я понял, что это очередная шутка. Дон Хенаро изгибался так комично, что вызвал у нас настоящую истерику.
Дон Хуан и дон Хенаро обращались ко мне, но я не мог удержать смысл их слов и не различал, кто именно из них говорит. Дон Хуан развернул меня и указал на какую-то фигуру, лежащую на земле. Дон Хенаро подтащил меня к ней поближе и заставил обойти вокруг. Это был человек, который лежал на животе, повернув голову вправо. Снова и снова они показывали мне на него и что-то говорили. Они перемещали меня и поворачивали так, чтобы я мог рассмотреть человека с разных сторон. Я никак не мог сфокусировать глаза, но в конце концов успокоился и взглянул на него. Медленно пришло осознание, что человек, лежавший на земле, - это я сам. Страха не было. Я просто понял это без всяких эмоций. В тот момент я был на грани между сном и бодрствованием. Я стал лучше понимать дона Хуана и дона Хенаро и смог разобрать их слова. Дон Хуан сказал, что мы пойдем к месту силы - круглой площадке в чапаррале, и перед моими глазами тут же возникла картина этого места. Я увидел темную массу кустов вокруг него. Я повернулся вправо. Дон Хуан и дон Хенаро тоже были тут. Тело мое вздрогнуло, и я почувствовал, что боюсь их, - они выглядели как две угрожающие тени. Но страх исчез, стоило мне различить их черты. Я снова любил их. Я был как пьяный и не мог ни за что ухватиться. Они схватили меня под руки и стали трясти, приказывая проснуться. Я слышал их голоса ясно и раздельно. Затем произошло нечто уникальное: я увидел сразу две картины, два сна. Я почувствовал, как что-то, прежде глубоко спавшее во мне, пробуждается, и обнаружил себя лежащим на полу веранды, где дон Хуан и дон Хенаро трясли меня. Но в то же время я находился на месте силы, и дон Хуан и дон Хенаро трясли меня и там. В один критический момент я не находился ни там, ни здесь, а был скорее одновременно в двух местах, наблюдая обе сцены. У меня было невероятное ощущение, что в тот момент я мог перейти на любую сторону. Все, что мне нужно было сделать - это изменить перспективу, и вместо того, чтобы наблюдать сцену извне, почувствовать ее с точки зрения субъекта.
Сегодня, однако, по просьбе Хенаро ты должен будешь решить одну маленькую задачку. Он ушел раньше и будет ожидать нас где-то в чапаррале. Мы не знаем ни места, где он будет находиться, ни времени, когда нужно будет отправиться к нему. Если ты сумеешь правильно определить время для нашего выхода из дома, то ты сможешь также и привести нас туда, где он ждет нас.
Я чувствовал, что могу оставаться в этом состоянии бесконечно, если захочу. Но я намеренно прервал его, включив свой внутренний диалог. Я раскрыл глаза. Я лежал на соломенной циновке, а дон Хуан был в нескольких футах от меня. Мой сон был настолько великолепен, что я тут же начал пересказывать его. Дон Хуан знаком велел мне молчать. Взяв прутик, он указал им на две длинные тени от сухих веток чапарраля и очертил по земле сначала одну из них, а затем другую. Тени были около фута длиной и дюйма шириной на расстоянии шести-семи дюймов друг от друга. Движения прутика нарушили мою фокусировку, и я обнаружил, что смотрю раскошенными глазами на четыре тени. Внезапно две тени в середине слились в одну и создали необычайное ощущение глубины. В тени, образовавшейся таким образом, была какая-то необъяснимая округлость и объем. Она почти походила на прозрачную трубу, круглую балку из какой-то неизвестной субстанции. Я знал, что мои глаза раскошены, и, тем не менее, они казались сфокусированными на одном месте. Поле моего зрения в этом месте было кристально ясным. Я мог двигать глазами, не нарушая общей картины.
Моим первым порывом было рассказать ему, что я в действительности видел тени на земле, в то время как смотрел в небо, но он приложил мне руку ко рту. Некоторое время мы сидели молча. У меня не было мыслей. Я испытывал ощущение мира и покоя, а затем совершенно внезапно почувствовал непреодолимое желание встать и пойти в чапарраль на поиски дона Хенаро,
После минутной паузы я опять почувствовал настоятельную необходимость идти в чапарраль. Я пошел по тропинке. Дон Хуан шел позади меня, как если бы я был лидером.
Сейчас, например, ты пытаешься высвободиться из пут разума. Появление дона Хенаро на краю чапарраля кажется тебе невероятным и немыслимым; тем не менее, ты не можешь отрицать, что был свидетелем этого. Ты видел это своими глазами.
Через полчаса такого продвижения мы вышли на поляну посреди зарослей чаппараля и остановились, чтобы передохнуть. Мы не проронили ни слова, хотя мне очень хотелось узнать, мнение дона Хуана обо всем этом.
Пустынный чаппараль состоял из высоких и густых кустов, росших на расстоянии четырех-пяти футов друг от друга. Редкие дожди в высокогорной пустыне не позволяли расти широколиственным растениям. По этой же причине отсутствовал густой подлесок. И все-таки зрительно чаппараль воспринимался как буйные и непроходимые заросли.
Пристально глядя вниз, мы ожидали появления зверя. Но его не было видно. Я начал думать, что ягуар ушел, когда услышал леденящее душу рычание огромной кошки в чаппарале позади нас. Я похолодел при мысли о том, что дон Хуан оказался прав. Чтобы попасть туда, где он сейчас находился, ягуар должен был знать наши мысли и, опередив нас, пересечь овраг.
Я услышал мягкий хруст в кустарнике прямо перед нами. Затем на мгновение темный силуэт ягуара показался на фоне чаппараля примерно в пятидесяти ярдах от нас.
Вначале я ощутил приступ страха, но затем мною вдруг овладело удивительное чувство покоя. Я сказал дону Хуану, что если смерть собирается захватить меня в этом пустынном чаппарале, то, надеюсь, это будет не слишком больно.
Восторг от движения сквозь чаппараль был таким огромным, что все остальное просто не имело значения. Реальной была лишь эта огромная радость и последовавшее за ней прекращение движения, когда я вдруг обнаружил, что смотрю на чаппараль.
- Если бы кто-нибудь с факультета антропологии UCLA наблюдал за мной, увидел бы он меня в облике гиганта, несущегося сквозь чаппараль?
Мне было очень любопытно слушать, как дон Хуан объясняет мой опыт. Он сказал, что говорить о впечатлении, вынесенном из места безмолвного знания, можно лишь в терминах "здесь и здесь". Он пояснил, что когда я говорил ему о своих ощущениях парения над пустынным чаппаралем, я должен был добавить об одновременном видении поверхности пустыни и верхушек кустарника. Другими словами, одновременно я находился там, где я был сам, и там, где был ягуар. Таким образом я и мог видеть, как осторожно он ступает, стараясь не поранить лапы колючками кактусов. Иными словами, вместо того, чтобы воспринимать все как обычно, - здесь и там, - я воспринимал "здесь и здесь".
В абстрактном характере высказываний из первой книги, "Учение дона Хуана", заключена сущность всего, что говорил дон Хуан в самом начале моего ученичества. По полному тексту книги видно, что дон Хуан очень много рассказывал о союзниках, растениях силы, Мескалито, "дымке", ветре, речных и горных духах, духе чаппараля и так далее. Позже, когда я спросил его, почему он уделял такое внимание этим явлениям, но не обращался к ним впоследствии, он невозмутимо признался, что в начале моего обучения погрузился во весь этот псевдошаманский вздор только ради меня.
— Что там еще готовить? — раздраженно спросила я. — Вы что, должны прорубаться через заросли чапарраля с помощью мачете?
За зарослями чапарраля, почти скрытый сумерками, стоял другой дом. В окнах его не было ни огонька, и он словно уплывал от меня в даль. Задавшись вопросом, не является ли этот дом плодом моего воображения, местом, запомнившимся в сновидении, я все время моргала и протирала глаза. Что-то здесь не так, решила я, вспомнив, как заходила прошлым вечером в дом ведьм вместе с Исидоро Балтасаром. Меньший дом стоял тогда справа от большего. Как же тогда, спрашивала я себя, могла я видеть это место из ведьминого заднего двора? Пытаясь сориентироваться в пространстве, я перемещалась то туда, то сюда, но не смогла определить, где нахожусь. Я наткнулась на старика, сидевшего на корточках у кучки золы, и упала.
Руководствуясь какими-то смутными воспоминаниями, я шагнула в тускло освещенную комнату и подошла прямо к лежащей на полу циновке. У меня не оставалось сомнений, что я уже побывала здесь прошлой ночью и спала на этой самой циновке. В чем, однако, я не была уверена, — так это каким способом я вообще там оказалась. То, как Мариано Аурелиано нес меня на спине сквозь чапарраль, было еще свежо в моей памяти. Точно так же я была уверена, что проснулась в этой комнате, — еще до того, как меня нес старый нагваль, — а рядом со мной на циновке сидела Клара.
— Когда смотритель помогал тебе пересечь чапарраль, а ты сосредоточилась на том, чтобы ступать по золе.
— В бездну? — неуверенно переспросила я, оглядываясь на окружающие нас с обеих сторон густые заросли чапарраля.
С обувью в руках я прокралась по коридору мимо комнаты смотрителя к заднему выходу. Помня о скрипящих петлях, я осторожно, без единого звука открыла дверь. Снаружи было все еще темно, хотя легкое голубое сияние уже разливалось по небу на востоке. Я побежала к арочному проходу, встроенному в стену остановившись на мгновение у двух деревьев, охранявших снаружи тропинку. Аромат цветущих апельсинов наполнял воздух. Всякие сомнения, которые могли быть у меня по поводу того, пересекать ли чапарраль, рассеялись, когда я обнаружила свежую золу, разбросанную по земле. Больше ни о чем не думая, я помчалась к другому дому.
Смотритель взял меня за руку и повел наружу, через пустырь, сквозь заросли чапарраля, на задворки маленького домика.
И, словно откликаясь на его печальный зов, ветер набирал силу. Он свистел в ветвях чапарраля, срывал сухие листья с деревьев и, шурша, сметал их в кучи напротив дома.
Из-за чапарраля ветер доносил звуки легкого смеха и неясные обрывки разговора. Собрав все свое мужество, я дерзко ринулась вдоль дорожки и очутилась перед дверью маленького темного дома. Дрожа от волнения, я пробралась к открытому окну и узнала голоса Делии и Флоринды. Но край окна был слишком высоко, и мне не было видно, что они делают.
— Я ее догоню. — Вдалеке виднелась белая фигура, мелькающая среди высокого чапарраля.
Он повернулся, посмотрел на меня, а потом рассмеялся. Это был громкий, радостный смех, эхо от которого разносилось вокруг по кустам чапарраля. Он еще раз посмотрел на меня, а потом исчез, как будто кусты чапарраля поглотили его.
Зулейка двигалась с уверенностью и ловкостью молодой танцовщицы. Она выполняла простые движения, хотя они требовали такой большой скорости, координации и концентрации, что я очень быстро обессилела. Со сверхъестественной ловкостью и быстротой она неслась прочь от меня, описывая круги. На мгновение она остановилась в нерешительности в тени деревьев, — наверное, чтобы удостовериться, что я следую за ней. Потом она повернула в сторону арочного прохода, встроенного в стену, окружающую территорию дома. Она задержалась на секунду возле двух цитрусовых деревьев, растущих снаружи у стены, которые стояли как пара часовых в начале пути, ведущего через чапарраль к маленькому дому.