Острие духа
Острие духа (англ. the edge of our spirit)
И внезапно я поняла то, что Нагуаль пытался объяснить мне эти годы. Он говорил, что если человек имеет ребенка, то этот ребенок забирает острие его духа. Для женщины – иметь девочку означает конец этого острия. Иметь двух, как я, означает конец меня Лучшие мои силы и иллюзии ушли к девочкам. Они похитили мое острие, как сказал Нагуаль, так же, как я похитила его у своих родителей. Такова наша судьба. Мальчик похищает большую часть острия у отца, а девочка – у матери. Нагуаль сказал, что люди, имеющие детей, могли бы сказать о себе (если бы они не были такими упрямыми как ты), что в них чего-то не хватает. Ушли некоторая помешанность, некоторая нервозность, некоторая сила, которые были раньше. У них всегда это было, но где это теперь? Нагуаль сказал, что оно в маленьком ребенке, играющем возле дома, полном энергии, полном иллюзий. Другими словами – просто полном.Нагуаль сказал, что если бы мы понаблюдали за детьми, то могли бы сказать о них, что они дерзновенные, отважные и вечно скачут. Если же мы понаблюдаем за родителями, то увидим, что они осторожные, пугливые, и больше не прыгают. Нагуаль сказал, что мы объясняем это тем, что они взрослые и имеют обязанности. Но это неправда. Дело лишь в том, что они потеряли острие.
Я спросил Ла Горду, что ответил бы Нагуаль, если бы я сказал ему, что знаю сколько угодно родителей, у которых гораздо больше и духа и острия, чем у их детей.
Она с наигранным смущением закрыла лицо руками и захихикала.
– Можешь спросить у меня, – сказала она. – Хочешь услышать мое мнение?
– Конечно, хочу.
- У этих людей не больше духа, у них, прежде всего, много энергии, и они приучили своих детей к кротости и покорности. Они всю жизнь запугивали своих детей и это все.
Тогда я рассказал ей об одном человеке, отце четверых детей, который в пятьдесят три года полностью изменил свою жизнь. Он оставил свою жену и административную службу в большой корпорации – и это после двадцати пяти лет кропотливого продвижения по служебной лестнице и укрепления семьи. Он решительно бросил все и отправился жить на остров в Тихом океане.
– Ты хочешь сказать, что он отправился туда жить один? – удивленно спросила Ла Горда.
Она разрушила мой аргумент. Я вынужден был признать, что он отправился туда со своей двадцатипятилетней невестой.
– Которая, несомненно, была полной, – заметила Ла Горда.
И опять я был вынужден с ней согласиться.
– Пустой мужчина всегда использует полноту женщины, – продолжала Ла Горда. – Полная женщина опасна в своей полноте больше, чем мужчина. Она ненадежная, нервная, изменчивая, но при этом способна на большие перемены. Подобные женщины могут вскочить и отправиться в какое угодно место. Там им нечего будет делать, но прежде всего потому, что они и не собираются ничего делать. Пустые люди не могут больше так прыгать, но зато они более надежны. Нагуаль сказал, что пустые люди подобны гусенице, которая оглядывается вокруг перед тем, как снова немного продвинуться, затем дают задний ход, затем снова немного продвигаются вперед. Полные люди всегда скачут, кувыркаются и почти всегда приземляются на голову, но им на это наплевать.
Нагуаль утверждал: для того, чтобы войти в другой мир, надо быть полным. Чтобы быть магом, надо иметь всю свою светимость, – никаких дыр, никаких заплат – и все свое острие. Таким образом, пустой маг должен восстановить полноту. Мужчина или женщина должны быть полными, чтобы войти в другой мир там вовне. В ту вечность, где теперь Нагуаль и Хенаро ждут нас.
Она замолчала и длительное время пристально смотрела на меня. Еле хватало света, чтобы писать.
– Но как ты восстановила свою полноту? – спросил я.
При звуке моего голоса она подскочила. Я повторил свой вопрос. Прежде чем ответить мне, она взглянула на свод пещеры.
– Я вынуждена была отказаться от своих девочек, – сказала она. – Нагуаль объяснил тебе это однажды, но ты не захотел слушать. Он сказал, что надо похитить острие обратно. Мы его трудным путем получили, похитив его, говорил он, и мы должны восстановить его тем же путем, трудным путем.
Он вел меня к тому, чтобы сделать это; и в первую очередь мне необходимо было отказаться от любви к своим двум детям. Я должна была сделать это в сновидении. Шаг за шагом я училась не любить их, но Нагуаль сказал, что это бесполезно, человек должен научиться не тревожиться, а не не любить. Когда эти девочки перестали что-либо значить для меня, я должна была увидеть их снова, возложить на них свои глаза и руки Я должна была, мягко поглаживая их по голове, позволить своей левой стороне вырвать из них острие.
– И что же случилось с ними потом?
– Ничего. Они ничего не почувствовали и ушли домой. Теперь они похожи на взрослых. Пустые, как и большинство людей вокруг. Они не любят детских компаний, потому что им они не нужны. Я бы сказала, – они стали лучше. Я отняла их ненормальность. Они не нуждаются в ней, а я нуждаюсь. Я не знала, что делала, когда наградила их ею. Кроме того, в них есть острие, которое они украли у отца. Нагуаль был прав, никто не заметил потери, я же заметила свое приобретение. Когда я выглянула из пещеры, то увидела все свои иллюзии, выстроенные в ряд, как солдатская шеренга. Мир был ярким и новым. Тяжесть тела и духа исчезла, и я стала совершенно новым существом.
– Ты знаешь, как ты взяла острие у своих детей?
– Они не мои дети! Я никогда не имела никаких детей. Посмотри на меня.
С этими словами она вылезла из пещеры и задрала юбку, показывая мне свое обнаженное тело. Прежде всего я заметил, какая она стройная и мускулистая.
Она заставила меня подойти поближе и осмотреть ее. Ее тело было настолько худым и твердым, что я должен был заключить, что у нее не могло быть детей. Она поставила свою правую ногу на камень и показала мне влагалище.
Ее стремление доказать мне свое изменение было настолько сильным, что мне пришлось рассмеяться, чтобы скрыть нервозность. Я сказал, что я не доктор и не мне судить, но, очевидно, она права.
– Конечно, права, – сказала она, заползая обратно в пещеру. – Никто никогда не выходил из этой матки.
После минутной паузы она вдруг ответила на забытый мною под впечатлением ее демонстрации вопрос.
– Моя левая сторона взяла мое острие обратно, – сказала она. – Я всего лишь пошла и навестила своих девочек. Я ходила туда четыре или пять раз, чтобы дать им время почувствовать себя легко со мной. Они выросли и уже ходили в школу. Я думала, что мне придется бороться с собой, чтобы отказаться от любви к ним. Но Нагуаль сказал, что это не имеет значения и я могу их любить, если мне так хочется. И я любила. Но моя любовь к ним была любовью постороннего человека. Мой ум был подготовлен, мой замысел – несгибаем. Я хотела войти в другой мир, когда я все еще жива, как Нагуаль сказал мне. Для того чтобы осуществить его, мне нужно было все острие моего духа. Мне нужна моя полнота. Ничто не может помешать мне достичь того мира! Ничто!
Она вызывающе уставилась на меня.
– И ты, если стремишься к полноте, должен отказаться от обоих – от женщины, опустошившей тебя, и от маленького мальчика, забравшего твою любовь. От женщины ты можешь отказаться легко. Маленький мальчик – это совсем другое. Неужели ты думаешь, что твоя бесполезная привязанность к этому ребенку настолько важна, что стоит входа в ту сферу?
Мне нечего было сказать. И не потому, что мне надо было обдумать ответ. Просто я был в полном замешательстве.
– Соледад, если она хочет войти в нагуаль, должна отнять свое острие у Паблито, – продолжала она. – Как, черт возьми, она собирается сделать это? Паблито, как бы ни слаб он был, все-таки маг. Но Нагуаль дал Соледад уникальную возможность. Он сказал, что у нее будет единственный шанс сделать это, когда ты войдешь в дом. Ради этого мгновения он не только заставил нас переехать в другой дом, но и заставил нас расширить тропу к ее дому, чтобы ты мог беспрепятственно подъехать на машине к самой двери. Он сказал ей, что если она будет жить безупречно, то сможет захватить тебя и высосать светимость, которая и является всей той силой, которая оставлена в твоем теле Нагуалем. Ей совсем не трудно было бы сделать это. Она идет в другом направлении и могла бы выжать тебя досуха. Величайшим достижением для нее было довести тебя до полной беспомощности.
Если бы она убила тебя, твоя светимость увеличила бы ее силу. И тогда она явилась бы за нами. Я была единственной, кто знал об этом. Лидия, Роза и Хосефина любят ее. Я – нет. Я знала ее замыслы. Она взяла бы нас в подходящий момент одну за другой, так как ей нечего было терять, а приобрести она могла все. Нагуаль сказал, что для нее нет другого пути. Он вверил мне девушек и объяснил, что делать, если Соледад убьет тебя и придет за нашей светимостью. Он рассчитывал, что у меня есть шанс спасти себя и, возможно, одну из трех девушек.
Понимаешь, Соледад совсем неплохая женщина, просто она делает то, что должен делать безупречный воин. Сестрички любят ее больше, чем своих собственных матерей. Она – настоящая мать для них. Нагуаль сказал бы, что в этом и состоит ее преимущество. Что бы я ни делала, я не в состоянии оттолкнуть от нее сестричек. Так что, убив тебя, она бы потом взяла минимум двух из этих доверчивых душ. Без тебя Паблито стал бы ничем. Она могла бы раздавить его, как клопа. И тогда со всей полнотой и силой она вошла бы в тот мир. Будь я на ее месте, я бы действовала точно так же.
Как видишь, для нее это было все или ничего. Когда ты появился в первый раз, все ушли. Это казалось концом для тебя и кого-то из нас. Но это стало концом для нее и шансом для сестер. Когда я уже знала, что ты одержал верх, я сказала трем девушкам, что теперь – их черед. Нагуаль говорил, что они должны ждать утра, чтобы захватить тебя врасплох. Он рассказал, что для тебя утро – самое плохое время. Он приказал мне оставаться в стороне и не мешать сестрам, но явиться, если ты попытаешься причинить вред их светимости.
– Они тоже собирались убить меня?
– Ну да. Ты являешься мужской стороной их светимости. Их полнота временами бывает их недостатком. Нагуаль правил ими железной рукой и уравновешивал их. Но теперь, когда он ушел, у них нет уравновешивающего фактора. Твоя светимость могла бы сделать это для них.
– А как насчет тебя, Горда? Ты тоже планируешь прикончить меня?
– Я уже сказала тебе, что я – другая. Я уравновешена. Моя пустота, бывшая раньше недостатком, теперь стала моим преимуществом. Когда маг восстанавливает свою полноту, он уравновешен, тогда как магу, всегда бывшему полным, равновесия явно недостает. Таким был Хенаро. Нагуаль был уравновешен, ведь он был пустым, как ты и я, даже в большей степени, чем ты и я. У него было три сына и одна дочь. Сестричкам, подобно Хенаро, недостает уравновешенности. Часто настолько сильно, что они не знают меры.
– А как же я, Горда? Я что, тоже должен действовать в этом духе?
– Нет. Отнять твою светимость – это годилось только для них. Тебе не извлечь пользы из чьей-либо смерти. Нагуаль оставил тебе особую силу, какого-то особого рода равновесие, которого нет ни у одного из нас.
– Могут ли они научиться такому равновесию?
– Безусловно, могут. Но это не имеет отношения к заданию, которое они должны были выполнить. Им нужно было похитить твою силу. Для этого они стали настолько едиными, что сейчас являются одним существом. Они тренировали себя, чтобы выпить твою светимость, как стакан содовой. Нагуаль научил их быть обманщиками высшего класса, особенно Хосефину. Она устроила для тебя несравненный спектакль. По сравнению с их искусством игра Соледад была детским лепетом. Она неотесанная женщина, сестрички же – настоящие маги. Две из них завоевали твое доверие, а третья привела в шоковое состояние и сделала тебя беспомощным. Они разыграли свое представление в совершенстве. Ты полностью включился в него – и чуть не погиб. Единственным их слабым местом было то, что ты прошлой ночью повредил, а затем излечил светимость Розы; это сделало ее нервной. Если бы не ее нервозность, из-за чего она и покусывала твой бок слишком сильно, вполне возможно сейчас ты бы не находился здесь. Я видела все из-за двери и вошла в тот самый момент, когда ты был готов уничтожить их.
Альтернативные расшифровки
Острота
Потеря острия - это не значит, что в вас берут и что-то отламывают. Острие я называю "острота". Это как острота сабли. Когда вы рождаете ребёнка ваша сабля висит на стене и ржавеет, тупеет. Но это не значит, что у вас эту саблю сломали. Вы сами её можете поломать, так как это ваш дух, а не чей-то другой.Передача острия - это попытка в ребёнка втулить всё, что с вами не реализовалось. Это на примитивном уровне.
— Relictum, SR#19
