Созерцание дерева и вход в другой мир

Материал из энциклопедии Чапараль
Перейти к: навигация, поиск

Опыт

<в книге это описание даётся после прохождения вторых врат сновидения>

пришло время практически использовать то, чему я научился в сновидении. Не давая мне времени задать очередной вопрос, он приказал мне сконцентрировать внимание на листве растущего невдалеке мескитового дерева. И к тому же сделать это так, будто бы я находился в сновидении

– Ты хочешь, чтобы я просто смотрел на это дерево?

– Я не хочу, чтобы ты просто смотрел; я хочу, чтобы ты сделал нечто особенное с его листвой, – сказал он. – Помнишь, что в своих снах, как только ты становишься способным удерживать образ любого объекта, ты в действительности удерживаешь позицию сновидения своей точки сборки. А сейчас пристально смотри на эти листья, будто ты в сновидении, но с одним хотя и небольшим, но очень существенным отличием: удерживай свое внимание сновидения на листьях мескитового дерева в осознании нашего повседневного мира.

Моя нервозность не давала мне возможности следовать ходу его мысли. Он терпеливо объяснил, что, пристально глядя на листву, я осуществлю незначительное перемещение точки сборки. Затем, собрав воедино свое внимание сновидения путем пристального созерцания отдельных листьев, я в действительности зафиксирую точку сборки в этом едва смещенном положении. И моя сцепленность заставит меня воспринимать на языке второго внимания. Посмеиваясь, он добавил, что это на редкость просто.

Дон Хуан был прав. Мне потребовалось лишь остановить взгляд на отдельных листках дерева, удержать его там, и я мгновенно был втянут в вихреподобное ощущение, очень похожее на вихри (англ. vortex — вихрь, водоворот) в моем сновидении. Листва мескитового дерева стала целой вселенной чувственных данных. Было похоже на то, что она поглотила меня, но я ощущал ее не только с помощью зрения; я прикасался к листкам и ясно осязал их. Я мог чувствовать их запах. Мое внимание сновидения было не просто визуальным, как в обычном сновидении, но объединяло все органы чувств.

То, что началось с пристального созерцания листвы мескитового дерева, теперь переросло в сновидение. Я был убежден, что воспринимаю дерево во сне, как это случалось со мной множество раз. Естественно, я поступил с этим деревом во сне точно так же, как всегда поступал в сновидении; я переходил от детали к детали, увлекаемый силой завихрения, которая уносила меня к той части дерева, куда я направлял свое внимание сновидения, охватывающее все органы чувств. Вихри-водовороты формировались не только путем всматривания, но и путем касания любой частью моего тела.

В ходе этого видения или сновидения я столкнулся с сомнениями, порожденными моей обычной рациональностью. Я начал спрашивать себя, не взобрался ли я и в самом деле, в ошеломлении, на дерево и не трогаю ли в действительности листья, не осознавая того, что в действительности делаю. Или может быть, я уснул, убаюканный шелестом листьев на ветру, и вижу сон? Но, так же как и в сновидении, мне не хватило энергии для того, чтобы долго об этом размышлять. Мои мысли были мимолетны. Они длились мгновение, а затем сила непосредственного восприятия всецело заглушила их.

От какого-то движения вокруг меня все вздрогнуло, и я буквально вынырнул из облака листьев, будто дерево перестало оказывать на меня свое притягивающее воздействие. Я видел со своей высоты великолепную панораму вплоть до самого горизонта. Темные горы и зеленая растительность окружали меня. Еще один энергетический всплеск встряхнул меня до самых костей. После этого я оказался уже в другом месте. Исполинские деревья возвышались вокруг. Они были выше, чем сосны в штатах Орегон или Вашингтон. Я никогда не видел такого леса. Эта панорама так резко контрастировала с безводной соноранской пустыней, что у меня не осталось сомнений, что я в сновидении.

Я удерживал этот необычный пейзаж, боясь отпустить его, зная, что это в действительности сон, который исчезнет, как только я выйду из внимания сновидения. Но образы оставались даже тогда, когда мне показалось, что я вышел из внимания сновидения. Ужасная мысль пронеслась у меня в уме: а что, если это и не сон, и не обычный мир?

Испугавшись так, как может быть испугано только животное, я устремился опять в заросли листьев, из которых вынырнул. Под воздействием своего порыва я прошел сквозь листву дерева, огибая толстые ветки. Инерция этого порыва потянула меня прочь от дерева, и в один миг я очутился рядом с доном Хуаном у двери его дома в пустыне Соноран.

Я сразу понял, что снова нахожусь в состоянии, в котором могу нормально мыслить, но не могу разговаривать. Дон Хуан сказал, чтобы я не волновался. Он сказал, что наш дар речи подвержен очень сильным влияниям, и что периоды немоты – довольно распространенное явление среди магов, которые отваживаются заглядывать за пределы обычного восприятия.

В глубине души я чувствовал, что дон Хуан проникся жалостью ко мне и решил меня приободрить. Но голос эмиссара, который я ясно услышал в этот момент, произнес, что через несколько часов отдыха ко мне вернется не только дар речи, но и хорошее самочувствие.

Выспавшись, я по просьбе дона Хуана дал ему подробное описание всего увиденного и пережитого мной. Он предупредил меня, что понимание моего опыта на основе рациональных представлений невозможно. И дело вовсе не в том, что мой интеллект в каком-то смысле неполноценен, а в том, что это было происшествие, которое разум не может постичь просто по своей природе.

Первое объяснение

Вчера ты посетил другой мир. Но если ты спросишь меня, где он находится, и я скажу тебе, что он – в положении точки сборки, ты снова ничего не поймешь.

Второе объяснение

Дон Хуан сменил тему разговора и продолжил объяснение фиксации точки сборки. Он сказал, что при видении точки сборки у детей, которая постоянно трепещет как бы под воздействием небольших встряхиваний, легко переходя из одного положения в другое, старые маги пришли к выводу, что обычное место точки сборки не присуще ей от природы, а вырабатывается как привычка. Видя также, что точка сборки фиксирована на одном месте только у взрослых, они заключили, что особое положение точки сборки способствует особому способу восприятия. Вследствие длительного использования этот особый способ восприятия становится системой интерпретации чувственных данных.

Дон Хуан указал, что поскольку мы вовлечены в эту систему, будучи рожденными в ней, то с самого момента нашего рождения мы неизбежно боремся за подгонку нашего восприятия в соответствие требованиям этой системы, системы, которая управляет нами всю нашу жизнь. Следовательно, древние маги были совершенно правы, когда верили в то, что действие по отмене приказаний системы и восприятие энергии напрямую и есть то, что превращает человека в мага.

Дон Хуан выразил свое изумление по поводу того, что он назвал величайшим достижением человеческого воспитания, которое заключалось в том, чтобы зафиксировать нашу точку сборки в ее привычном положении. Ведь после того, как она обездвижена там, наше восприятие может быть тренировано и приведено к интерпретированию того, что мы воспринимаем. Другими словами, затем нас можно привести к тому, чтобы воспринимать в большей мере с точки зрения системы, чем с точки зрения наших чувств. Он заверил меня, что восприятие людей однотипно по всему миру, потому что точки сборки у всех представителей человечества фиксированы на одном и том же месте.

Он продолжил рассказывать, отметив, что маги убеждаются в этом, видя, что в тот момент, когда точка сборки смещается за определенный порог и нами начинают восприниматься новые энергетические волокна вселенной, нет никакого смысла в том, что мы воспринимаем. Непосредственной причиной этого является то, что новые чувственные данные делают нашу систему неработающей – она более не может использоваться для интерпретации того, что мы воспринимаем.

– Восприятие без нашей системы, конечно же, хаотично, – продолжал дон Хуан. – Но удивительно, что когда мы считаем, что полностью утратили ориентиры, наша старая система оживает вновь и превращает наше новое непостижимое восприятие в совершенно постижимый новый мир. Это случилось с тобой, когда ты смотрел на листья мескитового дерева.

– Что на самом деле тогда случилось со мной, дон Хуан?

– В течение некоторого времени твое восприятие (perception) было хаотичным. Все пришло к тебе сразу, и твоя система интерпретации мира не работала. Затем хаос упорядочился, и ты предстал перед новым миром.

– Мы снова, дон Хуан, вернулись туда, где были раньше. Существует ли тот мир, или он просто-напросто создан моим умом?

– Мы опять вернулись туда же, и ответ остался тем же. Он существует в том определенном положении твоей точки сборки. Для того, чтобы воспринимать его, тебе нужна была сцепленность, то есть тебе нужно было удерживать точку сборки фиксированной в том положении, что ты и делал. В результате ты в течение некоторого времени полностью воспринимал (perceived) новый мир.

– Но могли бы другие воспринимать (perceive) тот же самый мир?

– Если бы они обладали однородностью и сцепленностью, то могли. Однородность означает одновременное удержание одной и той же позиции точки сборки. Древние маги называли действие по обретению однородности и сцепленности за пределами нормального мира сталкингом восприятия (stalking perception).

– Искусство сталкинга, – продолжал он, – как мы уже говорили, имеет дело с фиксацией точки сборки. Древние маги посредством своей практики открыли, что как бы ни было важно уметь перемещать точку сборки, еще важнее было уметь фиксировать ее в новом положении, каково бы оно ни было.

Он объяснил, что если точку сборки не удается зафиксировать, нет никакой возможности воспринимать связно (perceive coherently). В таком случае мы будем воспринимать (would experience — испытывать) калейдоскопическую картину несвязанных друг с другом образов. Вот почему древние маги прошлого уделяли сталкингу столько же внимания, сколько и сновидению. Одно искусство не может существовать без другого, особенно в отношении тех действий, которые совершали маги древности.

– Что это были за действия, дон Хуан?

– Древние маги называли их тонкостями второго внимания или великим приключением в неизвестном.

Дон Хуан сказал, что эти действия основываются на смещении точки сборки. Древние маги не просто умели смещать точку сборки в тысячи различных положений на поверхности или внутри своих энергетических масс, но они еще и научились фиксировать свои точки сборки в этих положениях, и, таким образом, поддерживать сцепленность неограниченно долгое время.

– Какая от всего этого была польза, дон Хуан?

– Мы не можем говорить о пользе; мы можем говорить лишь о конечных результатах.

Он объяснил, что сцепленность древних магов была таковой, что позволяла им становиться – как с точки зрения восприятия (perceptually), так и физически – всем, что диктовалось специфическими позициями их точек сборки. Они могли превратиться во что угодно из всего того, для чего они имели специфическую инвентаризацию. Инвентаризация, – сказал он, – является всеми деталями восприятия (perception), вовлеченными в становление, к примеру, ягуаром, птицей, насекомым и т.д.

– Мне очень трудно поверить, что такие превращения возможны, – сказал я.

– Они возможны, – заверил он меня. Не столько для тебя или меня, сколько для них. Для них это было ничто. Древние маги обладали исключительной текучестью. Все, что им было нужно, это незначительный намек о восприятии из их сновидения (slightest perceptual cue from their dreaming), и они немедленно выслеживали свое восприятие (stalk their perception), реорганизуя свою сцепленность и превращаясь в животное, птицу, другого человека или во что угодно.

– А разве душевнобольные не делают то же самое? Разве они не создают собственную реальность? – спросил я.

– Нет, это не одно и то же. Сумасшедшие воображают себе реальность вообще без всякой заранее поставленной цели. Они рождают хаос из хаоса. Маги, в отличие от них, упорядочивают хаос. Их заранее поставленной целью является освобождение восприятия (perception). Маги не выдумывают воспринимаемый (perceiving) ими мир. Они воспринимают (perceive) энергию напрямую, а затем обнаруживают, что воспринимаемое (perceiving) ими является новым неизвестным миром, способным полностью поглотить их. Ведь он настолько же реален, насколько реально все, что ты знаем как реальное.

Третье объяснение

Затем дон Хуан дал мне новое объяснение происшедшего со мной, когда я смотрел на мескитовое дерево. Он сказал, что я начал с восприятия энергии дерева. Однако на субъективном уровне я верил, что сновижу, потому что использовал для восприятия энергии (perceiving the energy) технику сновидения. Он отметил, что использование этой техники в мире обыденной жизни было одним из наиболее эффективных средств, использовавшихся старыми магами. Это давало возможность воспринимать (perceiving) энергию напрямую, так же, как и во сне, а не всецело хаотично. Затем наступал момент, когда что-то реорганизовывало восприятие, и маг обнаруживал, что находится лицом к лицу с новым миром – в точности как это случилось со мной.

Я сказал ему об одной мысли, о которой едва осмеливался думать: панорама, увиденная мной, была и не сном, и не обычным миром.

– Да, она не была ни тем, ни другим, – сказал он. – Я повторяю тебе это снова и снова, а ты думаешь, что я просто говорю одно и то же. Я знаю, как трудно уму допустить реальность существования безумных возможностей. Но новые миры существуют! Они обернуты вокруг друг друга, как слои луковицы. Тот мир, в котором мы живем, – это лишь один слой луковицы.

– Ты хочешь сказать, дон Хуан, что цель твоего учения в том, чтобы подготовить меня к посещению этих миров?

– Нет. Я хочу сказать совсем другое. Мы отправляемся в другие миры только в качестве упражнения. Эти путешествия – прошлое современных магов. Мы занимаемся сновидением, как и маги древности, но в некоторый момент мы вышли на новый путь. Старые маги предпочитали сдвиг точки сборки, поэтому они всегда чувствовали себя в более или менее известном, предсказуемом положении. Мы же отдаем предпочтение движению точки сборки. Древние маги искали человеческое неизвестное. Мы ищем нечеловеческое неизвестное.

– Я еще не добрался до него, не правда ли?

– Нет. Ты только начинаешь. Вначале каждый должен пройти по стопам старых магов. Ведь в конце концов это они изобрели сновидение.

– Когда я, в таком случае, начну изучать сновидение новых магов?

– Тебе еще предстоит многое сделать. Возможно, на это уйдут годы. Кроме всего прочего, я должен быть с тобой очень осторожным. По характеру ты определенно похож на магов прошлого. Я предупреждал тебя об этом, но ты всегда умудряешься пренебрегать моими советами. Иногда мне даже казалось, что какая-то чужая энергия выступает в качестве твоего советника, но сейчас я отбросил эту идею. Ты – искренний человек.

– Что ты имеешь в виду, дон Хуан?

– Ты нечаянно совершил два поступка, которые меня чертовски взволновали. В первом же сновидении ты путешествовал в энергетическом теле за пределами этого мира. И прогуливался там! А затем ты посетил в энергетическом теле еще одно место за пределами этого мира, но отправившись туда из осознания повседневного мира.

– Почему это беспокоит тебя, дон Хуан?

– Сновидение слишком легко для тебя. И в этом твое проклятие, если мы не уделим этому вопросу надлежащего внимания. Это ведет к человеческому неизвестному. Как я говорил тебе, современные маги стремятся прийти к нечеловеческому неизвестному.

– Чем может быть это нечеловеческое неизвестное?

– Свободой от того, чтобы быть человеком. Непостижимыми мирами, находящимися вне человеческой полосы, но которые мы все же можем воспринимать (perceive). Именно здесь современные маги выбрали другую дорогу. Их предрасположением является то, что лежит вне человеческой сферы. А вне ее находятся полностью завершенные миры. А не прости сферы птиц, животных или человека, даже если это неизвестный человек. Я говорю о мирах, подобных тому, в котором живем мы, завершенных мирах с безграничными областями.

– Где находятся все эти миры, дон Хуан? В различных положениях точки сборки?

– Правильно. В различных положениях точки сборки, но эти положения доступны для магов вследствие движения (moving) точки сборки, а не ее сдвига (shift). Вхождение в эти миры и является тем видом сновидения, которым занимаются сегодняшние маги. Маги древности держались от него подальше, так как оно требует огромной отрешенности и полного отсутствия самозначительности. Старые маги не могли позволить себе такой цены. Для магов, практикующих сновидение в наши дни, сновидение является свободой воспринимать (perceive) миры за пределами воображаемого.

– Но какой смысл их воспринимать (perceiving)?

– Ты уже спрашивал меня сегодня об этом. Ты рассуждаешь, как настоящий купец. «Это опасно? – спрашиваешь ты. – На сколько процентов увеличиться сумма моего вклада? Будет ли так лучше для меня?» На эти вопросы невозможно ответить. Ум купца настроен на подсчет прибылей. Но свобода не может быть вложением. Свобода – это приключение, которому нет конца, в котором мы рискуем жизнью и многим, многим больше, во имя нескольких мгновений чего-то превыше слов, мыслей и чувств.

– Я спрашивал, имея в виду другое, дон Хуан. Я хотел узнать, что может вынудить такого никудышного бездельника как я, достичь всего этого?

– Поиск свободы – это единственная побуждающая сила, которую я знаю. Это свобода внезапно улететь в бесконечность, которая где-то там. Это свобода растворится, оторваться от всего. Это свобода быть подобным пламени свечи, которая вместо того, чтобы подняться против света миллиардов звезд, остается неугасимой потому, что никогда не претендует на то, чтобы быть чем-то большим, чем она есть на самом деле, – всего лишь свечой.

См. также