Разговоры с растениями
Содержание
Видение и болезни, которые способны наслать растения
– Прежде чем срывать растения, ты должен говорить с ними, – сказал дон Хуан. Он произнес это буднично и трижды повторил, как будто пытаясь завладеть моим вниманием. До этого никто не произнес ни слова.– Чтобы увидеть растения, с ними нужно разговаривать, – продолжал он. – И с каждым из них необходимо познакомиться. Тогда они расскажут все, что ты захочешь о них узнать.
…
– Да, именно так обстоит дело с растениями, верно я говорю? – дон Хуан повернулся к дону Хенаро, и тот ответил утвердительным кивком.
Я сказал, что не выполняю его указаний насчет разговоров с растениями, так как, занимаясь этим, я чувствую себя глупо.
– Ты не понял того, что маги не шутят, – сурово произнес дон Хуан. – Попытка мага видеть – это попытка овладеть силой.
…
Дон Хуан устроил мне форменный разнос за то, что я не разговариваю с растениями, которые собираю, хотя он и велел мне это делать. Он говорил, что убитые мною растения вполне могли бы прикончить меня и что рано или поздно они заставят меня заболеть.
– Правда, ты никогда не согласишься с тем, что твоя болезнь – следствие причинения вреда растениям, – сказал дон Хуан, – и наверняка предпочтешь считать ее гриппом.
…
Больше записывать я не решался. Они долго говорили о способности растений убивать и об использовании магами этого свойства. Все время оба пристально смотрели на меня, как бы ожидая, что я начну записывать.
… мы должны быть в хороших отношениях со всем живым в этом мире. В этом причина того, почему мы должны разговаривать с растениями, когда собираемся срезать их, и извиняться, причиняя им вред. То же самое мы должны делать и по отношению к животным, которых собираемся убить. Мы всегда должны брать ровно столько, сколько нам нужно. Иначе растения и животные, и черви, которых мы убили, обернутся против нас и станут причиной болезни или несчастья. Понимая это, воин старается ублажить их.
Потеря самозначительности
– Сейчас нас заботит потеря самозначительности. Пока ты чувствуешь, что наиболее важное и значительное явление в мире – это твоя персона, ты никогда не сможешь по-настоящему ощутить окружающий мир. Точно зашоренная лошадь, все, что ты видишь, – это самого себя и ничего другого.Какое-то время он разглядывал меня, словно изучая, а потом сказал, указывая на небольшое растение:
– Поговорю-ка я со своим маленьким другом.
Он встал на колени, погладил кустик и заговорил с ним. Я сперва ничего не понял, но потом дон Хуан перешел на испанский, и я услышал, что он бормочет какой-то вздор. Потом он поднялся.
– Неважно, что говорить растению, – сказал он. – Говори что угодно, хоть собственные слова выдумывай. Важно только, чтобы в душе ты относился к растению с любовью и обращался к нему, как равный к равному.
Собирая растения, объяснил он, нужно извиняться перед ними за причиняемый вред и заверять их в том, что однажды и твое собственное тело послужит им пищей.
– Так что в итоге мы с ними равны, – заключил дон Хуан. – Мы не важнее их, они – не важнее нас.
– Ну-ка, поговори с растением сам, – предложил он. – Скажи ему, что ты больше не чувствуешь себя важным.
Я заставил себя опуститься перед растением на колени, но заговорить с ним так и не смог. Я почувствовал себя глупо и рассмеялся. Однако злости не было.
Дон Хуан похлопал меня по плечу и сказал, что все нормально, мне удалось не рассердиться, и это уже хорошо.
– Теперь всегда говори с маленькими растениями, – сказал он. – Говори до тех пор, пока полностью не потеряешь ощущение значимости. Говори до тех пор, пока не сможешь делать это в присутствии других. Ступай-ка вон туда, в холмы, и потренируйся сам.
Я спросил, можно ли беседовать с растениями молча, в уме.
Он засмеялся и потрепал меня по голове.
– Нет! С ними нужно разговаривать громко и четко, так, словно ты ждешь от них ответа.
Я направился туда, про себя посмеиваясь над его странностями. Я даже честно пытался поговорить с растениями, но чувство того, что я смешен, пересиливало.
Выждав, как мне показалось, достаточно долго, я вернулся к дону Хуану, будучи уверенным, что он знает о моей неудаче.
Он даже не взглянул на меня, только жестом велел сесть и сказал:
– Смотри на меня внимательно. Сейчас я снова буду беседовать со своим маленьким другом.
Он опустился на колени перед кустиком и несколько минут, улыбаясь, что-то говорил, причудливо раскачиваясь и изгибаясь всем телом.
Мне показалось, что он спятил.
– Это маленькое растение сказало мне сообщить тебе, что она весьма съедобна, – сказал дон Хуан, поднявшись с земли. – Она сказала, что горсть ее листьев способна поддерживать человека здоровым. Еще она сказала, что вон там они растут во множестве.
И дон Хуан кивнул на склон холма ярдах в двухстах отсюда.
– Идем, поищем, – предложил он.
Меня рассмешила эта клоунада. Конечно, мы их там найдем, ведь дон Хуан прекрасно знает пустыню, и ему наверняка хорошо известно, где что растет.
По пути он велел мне запомнить это растение, потому что оно является не только съедобным, но и лекарственным.
Я спросил его, наполовину в шутку, не от растения ли он все это сейчас узнал. Он остановился, окинул меня недоверчивым взглядом, покачал головой и со смехом воскликнул:
– Ну и ну! Ты умник, и оттого глуп – глупее, чем я думал. Как маленькое растение могло поведать мне о том, что я знаю всю жизнь?
Потом он объяснил, что все свойства растений этого вида были ему хорошо известны и раньше, а это растение поведало ему только, где растет группа таких же, как оно, сказав, что не возражает против того, чтобы дон Хуан рассказал об этом мне.
На склоне мы обнаружили целое скопление таких растений. Я едва не расхохотался, но он тотчас велел мне поблагодарить растения. Я чувствовал себя мучительно неловко, и так и не смог этого сделать.
Он благожелательно улыбнулся и произнес еще одну из своих загадочных фраз, повторив ее три или четыре раза, как будто давая мне возможность понять ее смысл:
– Мир вокруг нас является тайной. И люди значат здесь ничуть не больше всего остального. И если растение поступает благородно по отношению к нам, то мы должны его поблагодарить, иначе оно вполне может не дать нам уйти отсюда.
При этом он взглянул на меня так, что я похолодел. Я поспешно наклонился к растениям и громко сказал:
– Спасибо!
